— Вы не догадывались, кто он на самом деле? — спросил Мейсон.
— Нет.
— Не знаете ли вы, почему он затеял эту мистификацию? — спросил он.
— Теперь догадываюсь, — сказала она.
— И почему?
— Прежде всего, он был женат. Во-вторых, богат. С одной стороны, он пытался оградить себя от неприятностей со стороны жены, ну, и от всяких авантюристок, шантажисток и любительниц поживиться за чужой счет, с другой…
— Очевидно, случилось так, что он совершенно перепутал все ваши планы? — сочувственно спросил Мейсон.
Она повернулась к нему с сердитым выражением лица и негодующе сказала:
— Это прежде всего доказывает, что вы не знали Джорджа… Мистера Сейбина.
— Но разве он не испортил вам жизнь?
Она покачала головой.
— Мне неизвестны его намерения до конца, но я не сомневаюсь, что он руководствовался какими-то благородными мотивами.
— И вы не испытываете горечи?
— Никакой. После нашей встречи с ним я прожила самые счастливые два месяца за свою жизнь. Именно поэтому меня так потрясла трагедия… Впрочем, вы ведь приехали слушать не про мое горе!
— Я хочу все понять, — мягко сказал Мейсон.
— Да я вам уже все рассказала. У меня были кое-какие деньги, которые мне удалось отложить за счет строгой экономии. Конечно, я понимала, что человеку уже под шестьдесят и вряд ли он может рассчитывать найти работу. Я сказала, что финансирую его в какой-то мере, если он намеревается открыть бакалейный магазин в Сан-Молинасе. Он объездил весь город, но пришел к выводу, что ему здесь не пробиться. Тогда я предложила ему самому подыскать что-то более подходящее.
— Что потом?
— Он поехал подыскивать место.
— Вы получали он него письма?
— Да.
— Что он писал?
— О бизнесе он писал немного и туманно. Его письма были чисто личными. Ведь мы были женаты меньше недели, когда он уехал. И что бы там не выяснялось, он меня любил! — Она сказала это просто, без драматизма, не разрешая своему горю затмить все.
Мейсон кивнул, предлагая ей продолжать.
— А сегодня утром я взяла газету и увидела портрет Фраймонта С. Сейбина и сообщение об убийстве.
— Вы сразу его узнали?
— Да. Правда, кое-какие моменты не вязались с образом человека, роль которою он играл. Уже после нашей женитьбы я часто удивлялась, как он мог быть неудачником. Понимаете, в нем оказалось столько спокойной силы, природной прозорливости. И потом он ни за что не хотел дотрагиваться до моих денег. Упорно отговаривался, откладывая разговор на потом, уверяя, что у него кое-что осталось. Вот когда его деньги иссякнут, он будет жить на мои.
— Но вы не подозревали, что в действительности у него огромные средства?
— Нет, все мои наблюдения не вылились даже в сомнения. Просто я их автоматически отметала. Когда же прочитала газетное сообщение, они получили логическое объяснение. Отчасти я была подготовлена к этому, когда прочитала в газете про охотничий домик в горах… и увидела его фотографию.
— Разумеется, за последнюю неделю вы не получали писем?
— Наоборот, я получила письмо в воскресенье, десятого числа. Оно было отправлено из Санта-Дель-Барры. Он сообщил, что ведет переговоры о помещении, из которого получится идеальный склад. Письмо было радостное, заканчивалось тем, что он надеется вернуться через несколько дней.
— Как я полагаю, вы не слишком хорошо знакомы с его почерком и…
— Я не сомневаюсь, — ответила она, — что письмо написано мистером Сейбином… Джорджем Вэйллманом, как я привыкла его называть.
— Но факты доказывают, — заметил Мейсон, — что тело лежало в домике, простите меня за такую неделикатность, она вынужденная, Мисс Монтейт. Так вот, данные показывают, что он был убит в пятницу, шестого сентября.
— Как вы не понимаете? — сказала она устало. — Он проверял мою любовь, испытывал ее и продолжал играть роль Вэйллмана. Ему хотелось удостовериться, что я люблю его, а не охочусь за его капиталом. Никаких помещений он и не думал снимать. Письма были написаны заранее, он организовал дело так, чтобы их посылали мне постепенно, из разных мест.
— Это последнее письмо при вас?
— Да.
— Могу я взглянуть на него?
Она кивнула головой, но потом передумала и решительно сказала:
