Дело полусонной жены (= В преступлении обвиняется полусонная жена) - страница 3

Услышав в телефонной трубке голос Лаутона, Джейн с облегчением воскликнула:

- Лаутон, как я рада, что застала вас!

- В чем дело, Джейн? Вы чем-то взволнованы?

- Да, это так.

- Где вы находитесь?

- В банке, в телефонной будке.

- Но банк ведь вот-вот закроется? Сейчас больше трех часов.

- Да, они уже закрывают.

- Но вы успели внести свои деньги?

- Да.

- Тогда в чем же дело?

- Лаутон, вы помните о договоре на аренду нефтеносного участка на моем острове?

- Я считал его не договором, а лишь проектом договора,- рассудительным тоном заявил Лаутон. - Как бы то ни было, но сейчас он уже расторгнут.

- Нет, это не так! Здесь, в банке, ко мне подошел мужчина и заявил, что является агентом мистера Шелби.

- В банке? Откуда он знал, что вы пойдете в банк?

- Это мне неизвестно.

- И чего же он хотел от вас?

- Он пытался вручить мне пятьсот долларов.

- За что?

- В качестве арендной платы за прошедшие пять месяцев. В голосе Лаутона тоже послышалось волнение:

- Не берите этих денег, Джейн! Даже не прикасайтесь к ним.

- Я не взяла их, Лаутон. Я сейчас же возвратила их.

- Возвратили? Значит, сначала вы все не взяли их?

- Нет, я не брала их. Он подошел ко мне и прямо всунул их в мою ладонь. Но через несколько секунд я сунула их ему обратно.

- Вам не следовало даже прикасаться к ним. Что вы сказали ему?

- Я сказала, что не могу принять их, так как арендный договор расторгнут.

- Правильно. Однако не говорите ему о том, что продали землю.

- Но я уже сказала.

Теперь в голосе Лаутона слышалось нетерпение и раздражение:

- Не следует рассказывать все, что знаете.

- Но я полагала, что должна объяснить ему, почему отказываюсь от денег.

- Но, надеюсь, вы не назвали ему имя покупателя?

- Назвала, Лаутон. Мне не следовало делать этого?

Лаутон уже рычал в трубку:

- Почему вы не позвонили мне, Джейн?

- У меня в тот момент не было такой возможности. Поэтому я и звоню вам сейчас.

- Ну, сейчас уже ничего не поделаешь. Немедленно приезжайте ко мне. Я буду вас ждать.

- Хорошо. Но сначала мне необходимо зайти к Марте.

- Что ей опять нужно, этой Марте?

- Ей ничего не нужно, Лаутон. Но ведь она - моя единственная сестра. И я хочу знать, как поживает Марджи.

- Ну что же, постарайтесь, чтобы этот визит отнял у вас как можно меньше времени. А после этого быстрее приезжайте ко мне. А кроме того, я хочу дать вам еще один совет.

- Какой?

- Поскольку вы сейчас находитесь в банке, снимите со своего текущего счета все деньги, которые там имеются.

- Но зачем же?

- У меня мелькнула мысль, что ваши противники могут попытаться наложить арест на ваши деньги.

- Кто же это?

- Скотт Шелби.

- Но какое же он имеет право?

- Не будем сейчас обсуждать это. Возьмите из банка все свои деньги до последнего цента, положите их в свою сумочку и унесите домой. Много ли у вас денег там?

- Немногим более двух тысяч долларов. Хорошо, Лаутон, если вы считаете это необходимым.

- Да, необходимо. И никому не говорите об этом.

- Хорошо, Лаутон.

- И как можно скорее приезжайте ко мне.

- Да, Лаутон.

- И не говорите Марте о том, что у вас при себе есть эти деньги, предостерег он ее еще раз перед тем, как повесить трубку.

Глава 3

Джейн Келлер проехала на трамвае до остановки Омена-авеню, прошла пешком два квартала и остановилась перед трехэтажным кирпичным домом. Нажала кнопку звонка, над которым была надпись: "Управляющий". Через пять секунд дверь автоматически открылась, и Джейн вошла в вестибюль, богатый, но неуютный и жесткий, как свеженакрахмаленная одежда сестры милосердия.

Поднявшись на несколько ступенек и пройдя через коридор, она остановилась перед первой дверью слева от дощечки "Управляющий", под которой была прикреплена визитная карточка: "Миссис Марта Стенхоп". Джейн отрывисто постучала, и Марта открыла ее.

Марта была старшей сестрой Джейн. Ей уже стукнуло сорок лет, и у нее проявилась склонность к полноте. Но она сопротивлялась этой тенденции и сохраняла привлекательный вид. Ее муж умер уже пятнадцать лет тому назад, и она вдовела. Необходимость обеспечивать себя и дочь сильно изменили ее характер. Она пристально оглядывала свое окружение, стремясь использовать любую возможность заработка. Эгоизм, впрочем оправданный, стал основной чертой ее характера. Глаза ее постоянно были широко раскрыты, и в них сквозили настороженность и жадность. Это выражение глаз сохранялось даже тогда, когда она смеялась.