— Какая-то женщина? — воскликнул судья Кадвелл.
— Да, Ваша Честь.
— Значит, он сам не вел машину?
— Нет, Ваша Честь, — ответил обвинитель. — Теперь, я надеюсь, Суд понимает, что я пытался показать.
— Да, — кивнул судья Кадвелл и повернулся к свидетелю. — Продолжайте, мистер Демпстер. Что еще сказал обвиняемый?
— В сознании он находился очень недолго, он помнит, что его тошнило. В следующий раз он пришел в себя только доима, в собственной постели. Ему страшно хотелось пить. Он посмотрел на часы — они показывали без двадцати пяти пять утра. Голова была очень тяжелой.
— Вы спрашивали его о том, что за женщина сидела за рулем? — снова обратился к свидетелю обвинитель.
— Да.
— Что он ответил?
— Он сказал, что не помнит, что он не уверен.
— Так что же все-таки — что не помнит или что не уверен?
— И то, и другое.
— Вы его еще о чем-нибудь спрашивали?
— После этого я задал ему несколько вопросов, но не получил ни одного ответа. Он хотел узнать, что случилось. Я объяснил, что мы расследуем смерть — человека сбили на автомагистрали, водитель скрылся. Имеются доказательства, что в дело замешана его машина. Услышав это, он заявил, что, если ситуация складывается таким образом, то он не скажет больше ни слова, пока не проконсультируется со своим адвокатом.
— Вы можете проводить перекрестный допрос, — повернулся обвинитель к адвокату защиты.
Мортимер Дин Хоуланд, представляющий Балфура, славился своими нагоняющими страх, скандальными перекрестными допросами.
Он опустил густые брови, выпятил вперед челюсть, в течение минуты сурово смотрел на свидетеля, а потом задал первый вопрос:
— Вы отправились в тот дом, чтобы попытаться получить признание у обвиняемого, не так ли?
— Ничего подобного.
— Но вы отправились в дом?
— Конечно.
— И попытались получить признание у обвиняемого?
— Да, в некотором роде.
— В таком случае, вы отправились в тот дом, чтобы попытаться получить признание у обвиняемого — одним или другим способом.
— Я поехал туда, чтобы посмотреть на автомобиль обвиняемого.
— Почему вы решили туда поехать и осмотреть автомобиль обвиняемого?
— Я решил это сделать после получения определенной информации.
Адвокат помедлил и, боясь открыть ловушку для споров по техническим аспектам, изменил тактику.
— Когда вы в первый раз увидели обвиняемого, вы пробудили его от глубокого сна, не так ли?
— Я не будил. Это сделал слуга.
— Вы знали, что обвиняемый плохо себя чувствует?
— По его виду сразу же становилось понятно, что он провел бурную ночь. Это все, что я знал, пока он сам не сообщил мне, что его тошнило. Я подумал, что он…
— Меня не интересует, что вы подумали! — закричал Хоуланд.
— Я считал, что вы спрашиваете именно об этом, — спокойно ответил свидетель.
В зале суда послышался смех.
— Сосредоточьтесь на задаваемых вопросах! — продолжал орать Хоуланд. — Вы могли сказать, что обвиняемый плохо себя чувствует?
— Да, он не выглядел свеженьким, как огурчик. По его виду становилось ясно, что он страдает от похмелья.
— Я вас не об этом спрашивал. Я хотел выяснить, могли ли вы сказать, что обвиняемый плохо себя чувствует?
— Он был в отвратительном настроении. Сразу же бросалось в глаза, что он изрядно выпил.
— Хватит! — закричал Хоуланд. — Хватит острот! Здесь на карту поставлена свобода человека. Просто отвечайте на вопросы. Вы знали, что он выглядит не так, как обычно?
— Я не знаю, как он обычно выглядит.
— Вы знали, что подняли его с постели?
— Я это предполагал.
— Вы знали, что он плохо выглядит?
— Да.
— Как он выглядел?
— Ужасно. Как человек в состоянии похмелья.
— Вы видели других людей в состоянии похмелья?
— Множество.
— А сами вы когда-нибудь страдали похмельным синдромом?
— Ваша Честь, я возражаю, — встал со своего места обвинитель.
— В таком случае, я требую вычеркнуть из протокола заявление свидетеля, что обвиняемый страдал от похмелья на основании того, что это вывод свидетеля, — ответил Хоуланд. — Свидетель просто высказал свое мнение. А он недостаточно квалифицирован, чтобы выступать с подобным мнением.
— Я снимаю возражение, — объявил обвинитель.
— Сами вы когда-нибудь страдали похмельным синдромом? — повторил Хоуланд.
