«Колоссаль», который находился менее чем в ста ярдах впереди, – самый заштатный и сомнительный кинотеатришка, какой только можно себе вообразить. Вдобавок его оснащение до того примитивно, что можно было бы подумать, будто это первый удавшийся эксперимент на заре кинематографа. Билетерши ленивы, а швейцар стар и имеет обыкновение устраивать ненужную очередь из кинозрителей, в то время как в зале полно свободных мест. Здесь показывают допотопные фильмы, подверженные всем «тысячам мучений – наследью кинопленки»: от постоянного потрескивания и дрожания, как при болезни Паркинсона, до полной путаницы в порядке эпизодов, с чем не в состоянии бороться киномеханик, беспробудно пьяный и, по-видимому, не пошедший в своей профессии дальше самых ее азов. «Колоссаль» – любимое прибежище парочек, чей роман уже зашел довольно далеко. Это излюбленное заведение студентов начальных курсов, наиболее склонных к хулиганству, которые ходят туда только затем, чтобы полюбоваться, как все идет наперекосяк.
Фен выстраивал свое войско с наружной стороны кинотеатра.
– Нет смысла нам всем вместе заходить сюда, – распорядился он. – Кто-нибудь должен следить за этим выходом, и еще один пусть останется за углом. Надеюсь, что Шарман не успел, едва зайдя внутрь, снова выбежать, но и этого исключить нельзя. Ричард и вы, мистер Хоскинс, постойте снаружи, хорошо?
Он вошел внутрь вместе с Салли и Уилксом купить билеты. Швейцар пытался заставить их встать в очередь, но они отмахнулись от него. К счастью, в «Колоссале» не было галерки, и они не могли, таким образом, начать искать беглеца там.
Некто разорвал их билеты пополам и, проделав это простое, но разрушительное действие, опять впал в апатию, в то время как они прошли через двустворчатую дверь, раскрывающуюся в обе стороны, в теплую мерцающую тьму. На экране на мгновение возникла медленно открывающаяся дверь с просунутым в нее дулом пистолета, затем этот кадр быстро сменился, и появился убеленный сединами господин, что-то строчивший за письменным столом. Невидимые скрипки сыграли полный аккорд tremolo в высоком регистре, расстроенные тромбоны зловеще заворчали. Музыка взмыла до энергичного fortissimo и вдруг оборвалась резким хлопком, при котором седовласый господин упал головой на стол, а ручка выпала из его безжизненных рук. («Мертв», – замогильным голосом объявил Фен.) В этот критический момент, однако, их отвлекли от происходящего на экране, препровождая на места.
Кинотеатр явно не был переполнен. Непосредственно перед ними сидела тесная компания студентов, но остальные места почти пустовали. Молодая женщина рядом с ними, открыв взорам неимоверной длины ногу, полулежала в крепких объятиях молодого человека, очевидно, совершенно равнодушная к волнующим событиям, разыгрывавшимся на экране ради ее развлечения. Света от экрана и маленьких желтых лампочек по краям рядов было мало, но не настолько, чтобы найти Шармана представлялось совсем уж невозможной задачей.
– «Папочка был такой хороший, – прозвучало с экрана, – и кому только могло понадобиться его убить?»
Фен встал и побрел вдоль прохода между рядами. Билетерша, жаждавшая быть полезной, подошла, дабы указать ему местонахождение мужского туалета. Не обратив на нее никакого внимания, Фен продолжал пристально разглядывать сидящих вокруг.
«О’кей, ребята! – донеслось с экрана. – Отвезите его в морг. Ну, миссис Хагбен, известен вам кто-нибудь, у кого были бы причины плохо относиться к вашему мужу?»
Фен загораживал экран сидевшим по сторонам зрителям. Кто-то вскочил со словами: «А ну-ка сядь, приятель!» «Сам ты сядь!» – раздалось позади говорившего. Фен не обратил внимания ни на того, ни на другого и вернулся к Салли и Уилксу.
– Я должен попытать счастья с другой стороны, – сказал он им.
«Хорошо. А теперь навестим эту дамочку по фамилии Клэнси».
«Это грязное дело, шеф. Ох, и не нравится мне оно».
И тут два детектива исчезли с экрана, а на смену им появились герой и героиня, приклеившиеся друг к другу в поцелуе. Этот кадр мгновенно сменился видом каменистой дороги с ковбоями, бешено стреляющими на полном скаку в кого-то впереди.
