(Известно, что наркоманы пугливы и подозрительны, я же в своей белой блузке с накрашенным ртом на «сотоварища» явно не тянула.) В общем, я ее спугнула. Девчонка медленно прошла улицу до конца и свернула за угол.
А из калитки появился новый Лялин клиент — взлохмаченный, нервного вида парень. Он также боязливо покосился на меня, дошел до подъезда, чуть потоптался, но не зашел, а двинулся дальше.
Так я всех наркоманов перепугаю. Надо было где-нибудь схорониться на время.
Пересекая улицу, столкнулась еще с одним — из-под 1-й части 228 статьи.
Его, бедного, аж трясло всего. Но при виде меня затрясло еще больше. Он винтом развернулся и помчался от этого проклятого подъезда по улице прочь.
Наверное, я была похожа на какого-нибудь дознавателя из прокуратуры.
И тогда я зашла в дом напротив. Вот так, через грязное окно лестничной площадки, и буду вести свое наблюдение.
Теперь все пошло как по маслу. Покупатели (все — бледненькие, с потухшим взором) шли один за другим. Батюшки, сколько же их! Не исключено, что там в какие-то минуты даже очередь могла возникнуть перед дверью.
А вот ментов не было. Все-таки Гошина информация об облаве оказалась неверной.
Ужасно хотелось курить. Я пожалела, что послушалась Гошу и оставила сумочку на работе (на случай облавы — чтобы менты не подбросили наркотик), а карманов в юбке у меня не было. Вот постою еще минут десять и уйду. Все равно факт покупки-продажи я видела чуть ли не собственными глазами: в течение сорока минут молодые парни и девчонки заходили только в подъезд дома № 3.
***
И вдруг я увидела нечто интересное.
У нехорошего подъезда уже минут пять крутилась девчонка с тощим хвостиком на затылке, перетянутым аптечной резинкой, но внутрь не заходила. «Новенькая, наверное, вот и побаивается, — решила я. — Глупая, шла бы домой, здоровее бы была».
Но девчонка не уходила, словно высматривала кого-то. В это время из калитки проходного двора вышла «моя девушка» (ее я встретила на этой улице первой). Она поравнялась с «новенькой», чуть замедлила шаг. Потом кивнула головой и что-то быстро взяла из рук незнакомки. Я из своего укрытия плохо видела, но была уверена, что это — деньги. Понятно: та боится зайти в подъезд и попросила купить дозу на себя (наркоманы узнают друг друга с полувзгляда).
Все, мою слежку можно было считать законченной. Я вышла из подъезда, раскрыла зонт Шаха, поскольку начинался дождь, и перешла улицу. Я уже поравнялась было с юной наивнячкой, когда из подъезда вышла «моя девушка» и сунула той что-то в руку. И вдруг в тишине раздался звериный рык: «Стоять, милиция!», и возле нас как из-под земли возникли три амбала. Я успела только увидеть белые от ужаса глаза «моей девушки», как и на ее, и на моих руках защелкнулись наручники.
Сломанный Витькин зонт остался валяться на тротуаре.
***
Подъехал милицейский «уазик». «Моя девушка» в наручниках, забираясь в машину, зло пихнула ногой «новенькую»:
— Сука! (На «новенькой» почему-то не было наручников.)
Второй пинок достался уже мне:
— Наводчица!
— Наркоманка хренова! — Я шарнула ее по хребту.
— Я вам, твари, сейчас устрою!… — рявкнул мент, и мы заткнулись.
Когда машина тронулась, дверь нехорошего подъезда открылась еще раз. Из него вышла хорошо одетая женщина с гладко причесанными черными волосами. Горделивая осанка. Царская поступь.
Меня как молнией пронзило.
Нет, не может быть, померещилось.
Мне теперь моя Мэри Блад будет мерещиться до конца дней. И девочки кровавые в глазах…
Я прилипла к окну. Ляля-черная уходила в противоположную сторону.
«Ну, оглянись же! Оглянись!»
Она не оглянулась.
***
В отделении с нами общались те же два — из задержавших — мента (водителя отпустили).
— Ну что могу сказать: отлично контрольную закупку провели! Сразу двух взяли. Тут тебе и первая, и вторая части 228-й. Премия обеспечена, — потирал руки рыжий мент. Второй — светловолосый парень — обалдело уставился на меня.
— Мне надо позвонить. Меня задержали незаконно!
Я еще в машине пыталась прервать радостное зубоскальство «рыжего». Говорить старалась спокойно, чтобы не схлопотать по физиономии. «Моей девушке» за сопротивление уже влепили пару пощечин, и теперь она в отделении тупо давала показания. У нее изъяли помеченные купюры, которые ей передала «новенькая». «Новенькая» же была совсем не новенькой. Второй раз попалась с наркотиком и, чтобы избежать очередного дела, дала согласие помогать следствию (за это, как известно, освобождают от наказания). С «моей девушкой» они были знакомы, поэтому та при передаче денег не заподозрила коварства. И теперь «моя» каялась, шмыгала носом, закладывала Лялю.
