— Цветы у вас красивые, — не зная, что сказать еще, вздохнула Лешка.
— Стараюсь, выращиваю. Могу помочь с семенами.
— Спасибо, мы к вам еще придем. До свидания.
Расставшись с цветоводом и отойдя от его забора, Лешка расстроилась еще больше.
— Неужели от самого человека ничего в его жизни не зависит? Если он растет среди воров и негодяев, то и сам обязательно станет таким же?
— Если в его жизни другие, порядочные люди не встретятся, то он даже не будет знать, что можно жить по-другому, по-честному, — сказал Артем.
— Но у него когда-то были и мама и папа, наверное, они были хорошими людьми, а теперь вот Валентина Георгиевна появилась, и она тоже очень хороший человек. Неужели уже поздно его перевоспитывать?
— Хватит без толку рассуждать, — прервал сестру Ромка. — Вот когда мы его найдем, тогда и узнаем, почему он опять взялся за старое. Мне его, по правде говоря, еще жальче, чем тебе. Даже если он и вор, а воров, как тебе известно, я не люблю. Но вы его не видели, а я видел, и мне тогда показалось, что он ничего не брал, и что его обвиняют несправедливо. Если бы не та карточка, которая из его куртки выпала, я был бы уверен в этом на все двести процентов. Вообще-то жутко неприятно, когда тебя несправедливо в чем-то обвиняют. Главное, что при этом действительно чувствуешь за собой какую-то несуществующую вину, и оправдываешься, и боишься, что тебе не поверят. Если бы меня в тот вечер Евгений Михайлович просто так отпустил, продолжая считать, что я и есть вор, мне до сих пор было бы не по себе.
Говоря все это, Ромка крутил головой во все стороны и заметил бегущего мимо них мальчишку.
— Эй! — крикнул он. — Поди-ка сюда.
Мальчишка подошел.
— Ты Руслана случаем не видел? — спросил юный сыщик.
Пацан помотал головой:
— Нет.
— А кто-нибудь из твоих друзей его видел?
— Нас об этом уже спрашивали.
— Тогда пошли на станцию, — сказал Артем.
Друзья вышли на Песчаную улицу, и Ромка указал на высокий особняк с остроконечной крышей.
— Вот здесь я и провел ту незабываемую ночь.
Он заглянул в окошко, подошел к воротам, а они неожиданно открылись, и оттуда появился, нет, не появился, а вылетел в буквальном смысле этого слова хозяин особняка. Увидел Ромку и в удивлении поднял брови.
— Ты что тут делаешь?
— Здравствуйте, Евгений Михайлович. Да мы так… гуляем.
Лицо хозяина дома было жутко расстроенным.
«Уж не случилось ли что с его ребенком?» — подумал Ромка и осторожно спросил:
— Что с вами? Снова произошло что-то серьезное?
— Произошло! Тут такое произошло! — воскликнул Евгений Михайлович. — Опять деньги пропали! Но как он вновь умудрился ко мне влезть? Неужели через то же самое окно? Проникает, как невидимка, словно фокусник какой-то. Школу, знать, прошел хорошую.
— Кто к вам влез? — опешил юный сыщик. — Вы что, снова подозреваете Руслана?
— А кого же еще?
— И много пропало денег? — участливо спросила Лешка.
Евгений Михайлович кивнул, и лицо его стало жутко злым.
— На этот раз слишком много. Вся зарплата моих рабочих, а их у меня тридцать человек. Ну, все, я звоню в милицию. Этого я ему уже не прощу. А если и милиция не справится, найму частного детектива.
— Погодите, но Валентина Георгиевна, приемная мать Руслана, сказала, что он пропал! — воскликнул Ромка. — Мы тоже его искали. Его нет в поселке, вас кто-то другой обокрал!
Во дворе показалась мать Евгений Михайловича, Наталья Алексеевна. Она услышала последние Ромкины слова.
— Теперь, может, и пропал, а еще час назад был в поселке. Раиса сказала.
— А она не врет? — недоверчиво спросил Ромка, вспомнив противную тетку-сплетницу.
— Да зачем ей это?
— Так что вы здесь делаете? — снова спросил Евгений Михайлович. — Не слишком ли далеко забрели прогуливаться? Кстати, ты, Рома, мог бы помочь мне его найти, хотя бы поспрашивать у местных ребят, где он может быть. Ты же сам говорил, что любишь заниматься подобными делами.
— Мы как раз и хотим его найти. И со многими ребятами уже говорили. Они не знают, где он. Но мы еще поищем.
— А если найдете, то скажите ему, что, если он немедленно не вернет мне мои деньги, я его достану и в порошок сотру. Быть ему в детской колонии.
