Они переглянулись. Мне не понравилось выражение, которое появилось у них на лицах, оно словно говорило: «Ни за что на свете!» Мадам Руфь открыла было рот, чтобы ответить, и, думаю, отвечать она собиралась довольно громко. Но Холмонделей поднял руку, останавливая напарницу; он ведь был настоящим джентльменом.
— Только это должно быть нечто совершенно необыкновенное, мистер Фишер.
Это тоже означало «нет», только подслащенное, чтобы легче было проглотить. Кроме того, ему не хотелось ронять честь фирмы, признавая свое поражение. Так что он оставил мне надежду — крошечную, но надежду. И я бережно прижал ее к груди.
Чего у меня не было, так это идеи насчет того, что могло нам помочь в Девяти преисподних. Похоже, что там правил бал Мрак. Почему нет? Это был его бал, его праздник, его дом.
Если бы мы могли выманить Мрак на нейтральную, так сказать, территорию, то у нас было бы больше шансов отобрать у него душу Джуди. Но как? Девять преисподних были его домом в Иной Реальности. Я не видел никакого способа выманить его оттуда. Значит, сражаться с Мраком на его территории? Но именно это мы пытались сделать и потерпели неудачу.
Вот так-то — совершенно безвыходная ситуация.
Мадам Руфь с Найджелом Холмонделеем уже давно соскользнули на первый этаж. А я все стоял возле лифтовой шахты, пытаясь хоть что-нибудь придумать. Как легко все бывает в приключенческих рассказах!
* * *
Тянулась еще одна бессонная ночь. Когда время подползло к часу, я просто встал и сварил кофе. Раз уж не удается уснуть, решил я, лучше не спать вообще. Уж как-нибудь проживу завтрашний день и после этого как-нибудь усну. А пока…
А пока я блуждал по квартире. Чтобы заняться хоть чем-нибудь, я навел такой порядок, какого здесь еще никогда не бывало. Когда я сдвигал кровать и стул, чтобы подмести под ними, то обнаружил почти на полторы кроны потерянной мелочи, так что я даже извлек кое-какую выгоду из этого занятия.
Я прочитал приключенческий рассказ, разделался с несколькими счетами, написал несколько писем — короче, не упустил ни одного способа убить время. Я написал даже тем людям, которые уже несколько лет не получали от меня ни одной весточки. Я надеялся, что это не потрясет их настолько, что они отправятся в мир иной.
И каждый раз, поднимаясь из-за кухонного стола (который служил и рабочим), я отправлялся в спальню. Не для того, чтобы попытаться уснуть, я уже махнул рукой на сон. Я раздвигал занавески и смотрел в ночь. Снаружи было очень темно; я не видел луны, только парочку заблудившихся звезд. Я мог бы подумать, что это и есть настоящая темнота, если бы накануне не побывал в Девяти преисподних. По сравнению с этим местом ночь в Энджел-Сити была что полдень в пустыне.
Вернувшись на кухню, я выпил еще чашку кофе. Жаль, что у меня нет эфирника. Вокруг царила такая убийственная тишина, что нельзя было не думать, а мысли мои были не из приятных.
Я снова пошел в спальню. За окном по-прежнему была ночь. Надо же. Будильник сообщил, что уже половина пятого. Может, у меня разыгралось воображение, но мне почудилось, будто в голосе хорологического демона прозвучало беспокойство оттого, что я разгуливаю по квартире в такой час. Наверное, он решил, что я разбудил его из чувства мести.
Я уселся на кровать — еще одна ошибка: я сразу вспомнил, как мы с Джуди лежали тут вдвоем. Неужели этого больше никогда не будет? Мои глаза наполнились слезами, которые льются очень легко, когда несколько дней ходишь как в воду опущенный. Закон контагиона? Не знаю.
Снова на кухню, на сей раз, чтобы позавтракать. Когда всю ночь проводишь на ногах, волей-неволей проголодаешься. Я мыл тарелки, когда на черепичную крышу надо мной уселся голубь, подняв такой шум, будто ковер-самолет врезался в склон холма. Бывало, услышав такой шум перед рассветом, я в страхе вскакивал с постели. Если бы я спал, так бы оно и вышло. И хорошо, что не спал. Теперь этот шум мне даже понравился — он означал, что рядом есть кто-то живой.
Я домыл тарелки, вытер их (вот чудо-то!) и убрал на место (еще большее чудо). Потом принял душ, вернулся в спальню и оделся, чтобы встретить новый день.
