И он погрузился в раздумья. Тишину нарушила Тэльма Бэлл:
– Почему полиция должна прийти сюда?
– Они узнают, что Маджи – здесь.
– Откуда?
– Они выяснят так же, как и я. – Он зевнул, прикрывая рот пальцами и покачивая при этом головой.
Маджери Клун беспокойно покосилась на Тэльму Бэлл.
– Что сделает полиция? – спросила она.
– Много, – одновременно сухо и любезно ответил Перри Мейсон.
– Слушайте, – вдруг сказала Тэльма Бэлл, – вы не должны так поступать.
– Как? – безразлично спросил Мейсон.
– Вовлекаете ее в убийство и ничего не предпринимаете, чтобы защитить.
У Перри Мейсона лопнуло терпение. Глаза его стали хищными, как у кошки, неожиданно увидевшей птичку.
– Откуда вы знаете об этом убийстве, Тэльма? – спросил он, приподнимаясь со стула и глядя ей прямо в глаза.
Она в ужасе застыла, а потом дрожащими губами пролепетала:
– Да ведь… ведь… вас так можно было понять…
Он мрачно и как-то зловеще засмеялся.
– Теперь слушайте, – сказал он. – Либо вы услышите это от меня, либо от полиции… Вы обе встречались сегодня с Фрэнком Пэттоном! Маджери оставила свой телефонный номер… Полиция проверит его и примчится сюда. Еще Маджери оставила Пэттону до его возвращения в «Холидэй Апартментс» записку, где просила передать Тэльме, что будет у нее минут через двадцать.
Вы обе выиграли конкурс Фрэнка Пэттона. В маленьких ваших городках вы были выбраны из толпы претенденток как девушки с самыми красивыми ногами… Об одной из вас писали в газетах: мол, девушка со счастливыми ножками; а может, писали о вас обеих – Фрэнк Пэттон любил поднимать шумиху местной прессы. Теперь, в ванной Фрэнка Пэттона какая-то девушка закатила истерику по поводу своих весьма хорошеньких ног, она без конца употребляла эту газетную фразу: «Счастливые ножки». Я видел, как Маджери Клун выходила из здания, где жил Фрэнк Пэттон. Маджери говорит, что не видела его. Это она говорит. Весьма возможно, что так, а может, и нет… Полиция будет весьма ретиво это выяснять. Их методы не из приятных, смею вас уверить… Сейчас я – ваш единственный друг и помощник в этом деле. У меня имеется опыт и необходимые знания. Вы не хотите принять мою помощь. Ну и сидите, поднимайте свои тонкие бровки, хлопайте ресницами друг на друга, возмущайтесь: «Что? Мы были у Фрэнка Пэттона? Ха, ха, ха! Не будьте глупым»… Я – идиотски добросовестный адвокат, прихожу сюда и что же вижу: обе принимают ванну, так сказать…
– А что тут такого? – запротестовала Маджери Клун. – По-моему, когда хотим, тогда и принимаем ванну…
– О, разумеется, – любезно заметил Мейсон. – Но полиция весьма заинтересуется причиной вашей чистоплотности…
– Какая особенная причина может быть для принятия ванны? – агрессивно, словно боевой петушок, набросилась на адвоката Маджери.
Перри Мейсон со свирепым лицом повернулся к ней:
– Ладно, если уж я начал, так закончу. Полиция скажет, что вы отмывали следы, брызги крови на чулках, обуви, на ногах…
Девушка в ужасе отпрянула, будто он ее ударил. Перри Мейсон откинулся на стул всем своим массивным телом и гневно разглядывал молодых женщин.
– О боже! – простонал он. – Подумать только! Чтобы вытянуть из них правду, я им тут все без конца разъясняю… Почему в ванной нет никакой одежды? Куда вы дели одежду, которую сняли? А вы, Маджери Клун, куда вы дели свои белые полусапожки, в которых выходили из того здания?
Маджери Клун уставилась на него широко раскрытыми, совсем фиолетовыми испуганными глазами. Губы ее дрожали.
– По… полиция… знает об этом?
– Они много чего узнают, – зловеще бросил он. – Теперь, может, спустимся с небес? Я не знаю, сколько у нас времени, но мы могли бы откровенно поговорить…
Тэльма Бэлл тихо заговорила:
– Предположим, мы были там. Но что это даст? Мы же не могли убить его.
– Ну? – иронически прищурился Мейсон. – У вас что, не было причин? – Он повернулся к Маджери Клун: – Вы долго здесь были, до того как я пришел?
– Где-то м-м-минуту, – дрожащим голосом произнесла она. – Я не взяла т-т-такси и шла пешком.
– Вы были в комнате Фрэнка Пэттона, закатывали в ванной истерику, кричали о своих замечательных ногах?..
Она безмолвно покачала головой.
