– Очень интересно, – заметил судья Кадвелл. – Но каким образом вы собираетесь все это доказывать?
– Я не собираюсь, – ответил Мейсон. – Но я считаю, что это в состоянии сделать полиция, если они направятся в мотель «Берлога» в номер, который занимал Баннер Болес под именем Джексона Эгана. Я думаю, что они найдут в полу небольшую дырку от пули, которая до настоящего времени оставалась незамеченной. Если они покопаются в этой дырке, то вынут из нее еще одну пулю, выпущенную из револьвера Теда Балфура.
– Очень, очень интересно, – сказал судья Кадвелл. – Надеюсь, господин окружной прокурор, что вы предпримете необходимые меры, чтобы расследование по этому делу было проведено немедленно.
– Если мистер Мейсон закончил, – злобно заговорил Гамильтон Бергер, – то теперь моя очередь. Если суд помнит, то у меня с самого начала был к мистеру Мейсону один вопрос. Я хотел бы выяснить, как у мистера Мейсона оказались определенные доказательства, которые он скрывал от полиции.
– Я ничего не скрывал от полиции, – возразил Мейсон. – Я ждал возможности представить их таким образом, чтобы поймать истинного убийцу. Для вашего сведения, когда мы с Баннером Болесом ехали на такси, он мне во всем признался, кроме, конечно, того, что именно он был любовником Дорлы Балфур. Он предложил мне гонорар в размере ста тысяч долларов за то, чтобы истинные факты не всплыли в суде. При таких обстоятельствах я считал своим правом не представлять доказательства до той минуты, пока это не поможет привлечь к ответственности настоящего убийцу. Я не скрывал доказательства. Я ждал выгодного момента, чтобы их представить. Однако Баннер Болес занял место для дачи показаний, совершил лжесвидетельство и вынудил меня к действию. Мне пришлось представить доказательства, когда я еще не был готов.
– Ваше слово против слова Баннера Болеса, – заметил Гамильтон Бергер.
– Да, – улыбнулся Мейсон. – Мое слово против слова лжесвидетеля и сообщника в совершении убийства.
– Как вы намерены это доказать? – спросил Гамильтон Бергер. – Вы представляете нам абсурдную теорию, но это голые слова.
– Вы можете ее доказать, – возразил Мейсон, – если займетесь делом и достанете еще одну пулю. Вы также можете поинтересоваться у Болеса, как так получилось, что он под присягой заявил о том, что говорил с человеком, чьи отпечатки пальцев теперь показывают, что он был мертв к моменту разговора. Вы также можете связаться с властями в Мексике и выяснить, подавал ли карточку туриста Гатри Балфур. Вы увидите, что она заполнена почерком Баннера Болеса.
Судья Кадвелл улыбнулся окружному прокурору.
– Я считаю, мистер Бергер, что версия, представленная мистером Мейсоном, очень логична и правдоподобна, – высказал свое мнение судья.
Перри Мейсон, Делла Стрит, Марилин Кейт, Пол Дрейк и Тед Балфур собрались в комнате, расположенной рядом с кабинетом судьи Кадвелла, где свидетели обычно ждут вызова для дачи показаний.
– Вы сейчас ликуете, потому что вас выпустили на свободу, – обратился Мейсон к Теду Балфуру, – но не забывайте, что убит ваш дядя. Вы любили его. Вам будут задавать вопросы представители прессы, вас станут фотографировать. Впереди вас еще ждут серьезные испытания.
Тед Балфур кивнул.
– А после этого вам придется связаться с другим вашим дядей – Аддисоном Балфуром – и объяснить ему, что произошло на самом деле, и проследить, чтобы Марилин Кейт восстановили на работе.
– Не сомневайтесь, – ответил Тед Балфур. – Я встречусь с ним через полчаса после того, как покину здание суда.
В дверь постучали. Мейсон нахмурился.
– Я надеялся, что хоть здесь репортеры нас не найдут, – признался адвокат. – Не хотел их видеть, пока мы все не готовы. Но придется. Нельзя допускать, чтобы они думали, что мы скрываемся.
Мейсон распахнул дверь.
Однако на пороге стоял не журналист, а бейлиф, который и отвел собравшихся в эту комнату, чтобы их никто не беспокоил.
– Мне очень не хотелось вам мешать, мистер Мейсон, – извинился он, – но вас ждет крайне важный телефонный звонок.
– Секундочку, – повернулся Мейсон к остальным. – Подождите, пожалуйста, я сейчас вернусь.
