Я обиженно зашипел и готов был уйти из комнаты с гордо поднятой головой – но мне помешало любопытство: я захотел непременно узнать, что случилось с Вернером, если он так разволновался. Поэтому я скромно улёгся рядом с диваном – впрочем, тоже вполне комфортно: на пушистом и освещённом солнцем краешке ковра.
– Что же это было? – не выдержала Анна. – Неужели автомобиль всё-таки стоял перед гастрономической лавкой, а Сандро ослеп?
Вернер покачал головой:
– Нет, это не Сандро ослеп, а у меня поехала крыша.
Насколько я мог судить с моего нового места, Анна удивлённо вскинула брови – у людей это несомненный признак недоверия к словам собеседника. После этого она наморщит лоб и скривит губы. Поразительно, что умеют делать люди со своим лицом! Вот я, к примеру, умею шипеть, мурлыкать и мяукать с разной степенью громкости – но вот двигать частями моего лица, то есть мордочки, не умею. Впрочем, это было бы бессмысленно, потому что из-за моей шёрстки никто бы, пожалуй, и не заметил, что я наморщил лоб. Единственным исключением можно считать мои глаза. Когда я очень-ооочень злой, они превращаются в узкие-узкие щёлочки!
Вернер наверняка тоже видел, что Анна делала со своим лицом. Он кашлянул и принялся объяснять:
– Да, дорогая, я действительно схожу с ума! Когда я явился в полицию и сообщил все данные об автомобиле, они направили сообщение о поиске всем патрульным машинам. И я даже не успел прочитать протокол, перед тем как подписать его, как мою машину уже нашли.
Анна даже присвистнула от восхищения:
– Кого нашли? Угонщика? Вот это да! Немецкая полиция на высоте!
– Да нет же, нет! Они обнаружили мою машину! Она стояла на одну улицу дальше. То есть не возле лавки Сандро, а перед химчисткой, в которую Бабушка всегда отдаёт мои рубашки. Похоже, я поставил её там и забыл. Невероятно, но факт! – Он покачал головой и казался страшно огорчённым.
Анна пристально посмотрела на него:
– Так-так. Значит, ты говоришь, что сходишь с ума. Но ведь ты был абсолютно уверен, что оставил машину перед лавкой Сандро. И главное: Сандро тоже был в этом уверен. Значит, и у него тоже поехала крыша?
– Ну что я могу сказать? – развёл руками Вернер. – Я и сам ничего не понимаю. Но ведь машина найдена, и, если она не перепарковалась сама, значит, я оставил её там и забыл. Кстати, полицейские проявили понимание и сказали, что такие недоразумения случаются довольно часто.
– Да, возможно, что у стариков такое бывает! Но ты же не старик, мой дорогой! – возразила Анна. – И я считаю это происшествие странным – что-то здесь не так.
Вернер засмеялся. Но его смех звучал довольно грустно.
– Очень приятно, что ты так говоришь, дорогая. Но боюсь, что мы просто не замечаем моего солидного возраста, а ведь мне уже не двадцать лет. Пожалуй, тебе надо было полюбить мужчину помоложе.
Анна очень тепло улыбнулась и ласково взяла Вернера за руку:
– Вернер, дорогой! Ты для меня лучше всех. Нет на свете другого такого, как ты! Поэтому больше никогда так не говори!
Святые сардины в масле, я с ней абсолютно согласен! Как заслуженный домашний кот заявляю: мой открыватель консервов самый лучший! К тому же бывший друг Анны Вадим был моложе его, но оказался никчёмным типом, да ещё и преступником. Я рад, что мы отделались от него. Я лично отправил этого негодяя за решётку. Правда, с помощью Вернера.
Вот что я думаю: если машины не оказалось там, где её припарковал Вернер, то тут что-то нечисто. Я уже чувствую, как покалывает в кончике хвоста – это верный признак того, что меня ждёт новое дело!
