– А почему она так воинственно настроена против вашего клиента? – удивилась Делла.
– В этом-то все и дело, она так не настроена.
– Мне показалось, вы только что сказали…
– Она настроена не против моего клиента, – пояснил Мейсон. – Каждым своим ответом она старалась устроить мне тяжелую жизнь, чтобы я отстал от нее и прекратил перекрестный допрос.
– Но почему?
– Потому что она уязвима.
– В чем?
– Это-то мне и хотелось бы выяснить. Но она уязвима, и единственное, что я могу предположить, – это то, что ее там не было.
– Но зачем же вообще?..
– Она пытается выгородить женщину, которая на самом деле была в тот момент с Арчи.
– И вы поймали ее в ловушку?
– Думаю, я ее напугал, – признался Мейсон. – Первое основное правило перекрестного допроса – начинать любезно и дружелюбно задавать свидетелю вопросы о каких-нибудь второстепенных мелочах, которых он никак не ожидает, а следовательно, не мог хорошо продумать на них ответы. Они могут оказаться очень даже противоречивыми, общему делу не повредят, но зато позволяют нащупать слабые места. А тут уж нужно быстро атаковать, чтобы воспользоваться полученным преимуществом. Допрашивая свидетеля таким образом, можно много выиграть и ничего не проиграть.
Дело в том, что память – хитрая штука. Если человек действительно пережил ограбление, видел убийство или что-нибудь в этом роде, он постоянно вспоминает самые драматические моменты происшедшего, может быть, тысячу раз в час. Но думает о случившемся, не уделяя много внимания связующим звеньям между драматическими моментами. Мелкие детали подавлены в его мозгу более зрелищными.
Например, если человек оказывается свидетелем стрельбы, он будет постоянно вспоминать, как стрелявший поднял пистолет, нажал на спуск. Тысячу раз вспоминает, как жертва споткнулась и упала, но где в этот момент стояла машина, светило ли солнце или было облачно, может вспомнить лишь раз-другой, а то и вообще забыть. Наша память очень избирательна. Поэтому когда человек встает на свидетельское место и старается мысленно связать все события, некоторые вещи он склонен домысливать, ему просто кажется, что так должно было происходить, хотя вполне могло и не случиться.
– Но с миссис Лавиной дело обстоит не так?
– Нет, и если бы я следовал искусной схеме перекрестного допроса, то разоблачил бы ее немного быстрее.
– Она знает, что вы подозреваете ее во лжи?
– Склонен думать, что да, – задумчиво произнес Мейсон. – Она умная.
– Как вообще случилось, что Перри взял этого клиента? – раздраженно поинтересовался Дрейк у Деллы.
– Просто он оказался в суде, когда там обсуждался предстоящий процесс. Этот человек заявил, что он не виновен, но у него нет средств нанять адвоката. И тогда судья назначил Перри его защитником, – пояснила она.
– У этого типа были раньше неприятности с законом? – спросил Дрейк.
– Нет, – ответил Мейсон. – Никакого уголовного прошлого. Собственно говоря, его досье абсолютно чистое. Сейчас он на пенсии, живет в трейлерном парке. Получает небольшое пособие, на которое и существует.
– Сколько ему лет?
– Пятьдесят один или пятьдесят два.
– Рановато для пенсии, не так ли?
– Он был коммивояжером. Пережил нервный срыв, потом попал в автокатастрофу и после этого уже не смог трудиться. В свое время много перерабатывал, а автокатастрофа его доконала.
– И как же он оказался замешанным в это дело?
– Вроде бы хозяин трейлерного парка, очищая от мусора контейнеры, каждый из которых закреплен за определенным фургоном, заметил среди отбросов кошелек и женскую сумочку, отнес их в полицию. Кошелек принадлежал Арчеру, а миссис Лавина опознала сумочку. Приехала полиция, поговорила с человеком, в контейнере которого оказались эти вещи, и забрала его.
– И ради такого дежурного дела, с которого ты не получишь ни цента, мне пришлось лететь в такую даль, в Лас-Вегас, чтобы разыскать эту девицу Кейлор? – запоздало возмутился Дрейк.
– Да, именно так, – ответил Мейсон. – Когда я берусь защищать человека, то стараюсь это делать добросовестно.
– Даже если при этом приходится выкладывать деньги из собственного кармана?
Мейсон усмехнулся:
