— Шаталов утверждает, что это шпага с одного из кораблей, которые затонули в Выборгском заливе во время сражения между нашими и шведами в тысяча семьсот… Ну, в общем, давно дело было.
— Но он же и без того знает, что кто-то по кораблям шарит…
— Это не он у нас помощи попросил.
Мы его разыскали: Витя и я. И предложили ему план.
— Гениальный?
— Хотелось бы думать. Мы предложили ловушку устроить. Пустить слух по Выборгу, что на таком-то корабле нашли то-то и то-то. А уже на месте изловить нехороших мальчиков.
— Вот так? Просто и конкретно? — хмыкнул я.
— Все получилось. Шаталов уже ловушку приготовил.
— А я здесь при чем? Витя в деле, все знает.
(Море. Я ощутил, как подо мной плавно колышется палуба катера. Солнце светит волны шумят, ветерок легкий обдувает…)
— Шаху нельзя. Он слишком давно в Выборге мелькает. Его многие знают. А тебя — нет. Пойдешь с Шаталовым.
— Я вообще-то об отпуске думал…
(Море…}
Нонна была терпелива. Она помолчала пару минут, а потом задала вопрос, что называется, «в лоб»:
— Так ты едешь или нет?
Я колебался.
(«Гробокопатели», корабли, акваланги…)
Когда-то мой дед, бывший начальник НКВД Грузии, говорил мне: «Тебя, Зураб. погубят не женщины. Тебя жажда приключений в могилу сведет».
(Море…)
— Еду!
Бывает такое: первый раз встречаешь человека и понимаешь, что он тебе уже нравится. Нечасто, но бывает.
Когда на следующий день я к вечеру добрался до ворот старого порта Выборга, Шаталов меня уже ждал. Мужчина чуть старше средних лет, невысокий, сухопарый.
Рукопожатие Шаталова было крепким и решительным.
— Кирилл Анатольевич Шаталов.
— Зураб Гвичия.
— Новороссийск? — спросил Шаталов.
— Не понял?
— Училище в Новороссийске?
— Рязань. Рязанское училище ВДВ.
— Разведка?
— Да.
Мы прошли ворота.
— Вы меня извините, Зураб, что спрашиваю. Привычка.
— Понимаю, — кивнул я, невольно перенимая неторопливый и размеренный стиль общения Шаталова.
— Нонна вам уже объяснила, в чем дело?
— В общих чертах.
— Вы сами все увидите…
* * *
Выйти в море сразу нам помешал шторм: малым судам запретили покидать порт.
Мы отсиживались в небольшом сарае рядом с Выборгским портом. Халупа (она же — эллинг) принадлежала Паше Савельеву, молодому еще парню. В свободное от погружений время (его выражение!) Паша работал менеджером в одной солидной фирме при порте в Высоцке. О своем особом увлечении, как я понял, ни он, ни Слава Немчук старались не распространяться.
Уже давно они умудрились выкупить у ЛенВМБ тот самый баркас «Стремительный», на котором ходили в море еще поисковиками. Суденышко они малость переоборудовали. Поставили декомпрессионную камеру, установку для зарядки аквалангов. Чуток переделали тесные каюты.
Пока Паша дорабатывал до отпуска, Слава Немчук не терял времени и ходил на баркасе в море: возил туристов, желающих понырять. Бизнес не совсем правильный, но и вроде бы не запрещенный.
Похоже, исключение и Паша, и Слава делали только для Шаталова.
* * *
Наше ожидание закончилось на третьи сутки. Под вечер.
Когда я уже засыпал, меня растолкал Слава:
— Вставай, Князь! Отходим!
— Что? — спросонья я не очень понимал, о чем Немчук толкует.
— Шторм заканчивается. Запрет отменили. Выходим!
Сон слетел. Я торопливо засобирался: затолкал в сумку вещи, которые успел уже вытащить.
Через час мы были в море.
С запада, севера и востока небольшую бухту закрывали скалистые берега.
Она была открыта только на восток. Вход в бухту перекрывали два каменистых острова.
Баркас малым ходом вошел в нее.
— Четыре года назад мы нашли здесь линейный корабль. Шведский, — объяснял мне Шаталов. Мы стояли на носу баркаса. — Пока руки не доходят его обследовать.
— Какая здесь глубина? — спросил я.
После открытого простора Выборгского залива в замкнутом спокойствии бухты я чувствовал себя зажатым.
— У северного берега — метров семь, у западного — около восьми, а вот там, — Шаталов показал на гряду камней у южного берега бухты, — до пятнадцати метров. Там мы линкор и нашли. Похоже, во время сражения корабль пытался укрыться здесь, но налетел на подводные камни, разломился и затонул.
Я еще раз оглядел бухту.
— Это и есть ловушка?
