Марина напряженно выпрямилась. Как раз появился официант, и они все так же растерянно молчали, пока юноша осторожно расставлял тарелки. Едва он ушел, Марина, печально выдохнув, подытожила:
— Значит, ты меня не одобряешь. И, по правде говоря, не слишком-то стремишься мне помочь. Я думала, уж кто-кто, а ты поймешь меня. Ладно, договорись с генералом и насчет записки — и больше от тебя ничего не требую.
— Марин… Ну что ты так. Я же просто обсудить хотел, вот и все. В конце концов, как я могу тебя не одобрять? Ну, у всех разные подходы к работе, что с того. Пожалуйста, давай не будем ссориться.
— Извини. Напряженный день сегодня, наверное. И все же — придется тебе привыкать к моему отношению к работе. Или мы делаем дело, привлекая все имеющиеся возможности и выкладываясь по полной — или, по-моему, за него вообще нет смысла браться.
— Капитулирую! — Ярослав шутливо поднял руки, — Ну ладно, давай пообедаем, а там и снова за дела.
Марина улыбнулась и подвинула к себе тарелочку с салатом. Хотя, кажется, вопрос был урегулирован, ей все равно не удавалось избавиться от ощущения, будто ее пытаются переделать.
В три часа пополудни Марина вышла из библиотеки. Особой нужды в этом посещении сегодня не было, но мотаться из одного конца города на другой тоже было как-то не с руки. А в библиотеке всегда найдется что-нибудь «вкусное и полезное». Сегодня это была подборка книг по всевозможным фобиям. Марина пыталась объединить страх Ремезова перед часами с легендой его бабушки в одну стройную систему. Пока — безрезультатно….
За это время они три раза связывались с Красновым по сотовому. В первый раз он сообщил, что заявку на графологическую экспертизу приняли и даже назначили графолога, который будет «с нами сотрудничать». С гордостью сообщил, что это сам Валериан Кавалеровский, лучший специалист в республике, а может быть, и в стране. Сама экспертиза может занять не один день, но предварительный итог они смогут получить уже к концу завтрашнего дня.
Во второй раз Краснов позвонил через полчаса и сообщил, что дело поднимут к половине четвертого, и тогда она, пройдя определенные процедуры, увидит записку, найденную на Ремезовской даче. В третий раз он перезвонил, чтобы спросить о планах на вечер. Марина улыбнулась, вспомнив последний разговор: Ярослав непривычно торопливо выпалил, что дождется ее у крыльца центрального архива, и, если она не против, заберет на ипподром. «Или у тебя сегодня есть планы на вечер?», — в вопросе читалась и радость примирения, и сомнения …
Библиотека находилась в центре города. От нее на маршрутке всего десять минут до центрального архива. Марина не торопясь пошла к остановке. «Погода сегодня явно благоволит людям, и особенно влюбленным», — подумалось ей. Она шла через городскую площадь, которая была излюбленным местом прогулок и встреч горожан. В центре площади был фонтан, он еще не работал, но вокруг него всегда крутились дети: и зимой, и летом. Выложенное плиткой пространство вокруг фонтана было все занято голубями и детворой, кормившей сизых птиц крошками хлеба и семечками. Птицы давно уже привыкли к этой процедуре и по-хозяйски разгуливали по тротуару. На краю площади был разбит неширокий бульвар с ажурными скамейками, расходящийся посередине проспекта на две аллеи. Как давно она не бродила по бульвару… Воспоминания были и сладостны, и тягостны одновременно…
Маршрутка подлетела, как только Марина ступила на остановку, и это отвлекло ее от воспоминаний. Четыре остановки — и она на месте.
Здание центрального архива было огромным мрачно-серым зданием, как будто его основатели специально подбирали цвет и размеры, чтобы человек, только приближаясь к нему, уже чувствовал бы себя ничтожной букашкой перед громадой циклопа. Раньше Марина, как и все горожане, не любила бывать подле стен этого монстра городской архитектуры советского периода. Но сейчас, работая в специальном отделе и довольно часто посещая учреждение, хранящее чужие тайны, уже привыкла к его виду. Разум и привычка брали свое.
Пройдя привычные протокольные процедуры и оставив с пят
