В глазах судьи Линдейла отразился интерес. Он повернулся к Гуллингу:
– Это хотя бы приблизительно соответствует истине, господин заместитель окружного прокурора?
– Ваша честь, позволю себе заметить, что это попытка нарушить порядок допроса, установленный обвинением.
– Мистер Мейсон сделал заявление, объясняющее цель вопросов, – сказал судья Линдейл. – Я спрашиваю, правильно ли заявление мистера Мейсона?
– Заявление в принципе правильно, но это не значит, что защите можно поступать таким образом во время допроса свидетеля обвинения.
– В таком случае, – сказал судья Линдейл, – если мы встаем на чисто формальную позицию, то будем формалистами для обеих сторон. Я отклоняю протест. Миссис Ридли, прошу вас ответить на этот вопрос.
– Ни один доллар из тех денег, которые я дала Хайнсу, не был получен мною от моего мужа. Я не брала от мужа денег в течение последних шести месяцев, – ответила Хелен Ридли.
– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – У меня больше нет к вам вопросов.
– У меня тоже больше нет вопросов к свидетельнице, – буркнул Гуллинг.
– Ваш следующий свидетель? – спросил судья Линдейл.
– Ваша честь, я вынужден немного нарушить запланированный порядок. Я хотел бы вызвать свидетеля, чтобы задать ему только несколько вопросов.
– Отлично.
– Мистер Томас Фолсом, – провозгласил Гуллинг. – Подойдите к свидетельскому месту и принесите присягу.
Томас Фолсом оказался высоким мужчиной с несколько угловатыми движениями. Он принес присягу и расселся в свидетельском кресле со свободой человека, который занимает это место не в первый раз.
– Вы являетесь частным детективом «Калифорнийского следственного агентства», и вас зовут Томас Фолсом. Вы были работником агентства третьего сентября, а также перед этой датой?
– Да, сэр.
– Я хотел бы спросить вас об обвиняемой Аделе Винтерс. Вы видели ее третьего сентября около двадцати минут третьего?
– Да, сэр.
– Где?
– В отеле «Лоренцо».
– Что она делала?
– Именно в это время?
– Да, именно в это время.
– Она была вместе с другой обвиняемой, Евой Мартелл. Они прибыли в отель приблизительно в два часа пятнадцать минут. Около двадцати минут третьего, когда Ева Мартелл звонила по телефону, обвиняемая Адела Винтерс, за которой мне было поручено наблюдение, стала прохаживаться, якобы бесцельно, по холлу отеля. Потом прошла в двери с надписью «Камера хранения багажа» и еще через одни двери, ведущие на хозяйственную улочку позади отеля, пока не дошла наконец до бокового двора за рестораном отеля.
– И что она сделала?
– Там стояли в одном ряду три мусорных бачка. Она подняла крышку среднего, постояла там минуту, очевидно, бросила туда что-то, потом опустила крышку и вернулась в холл отеля.
– Это было около двадцати минут третьего?
– Да, сэр.
– Прошу защиту начинать перекрестный допрос, – бросил Гуллинг.
– Вам было поручено наблюдение за обвиняемой Аделой Винтерс? – начал Мейсон.
– Да, сэр.
– И вы следили за ней еще некоторое время до того, как увидели ее в отеле?
– Да.
– Как третьего, так и второго сентября.
– Да, сэр.
– Она отправилась в отель «Лоренцо» непосредственно после того, как вышла из «Сиглет Мэнор»?
– Да, конечно.
– Она вышла из «Сиглет Мэнор» сразу же после двух? – спросил Мейсон.
– Да. Она вышла из дома в два часа одиннадцать минут, если вы хотите знать точное время.
– Вы действительно видели, что она что-то бросила в мусорный бачок?
– Нет, господин адвокат. Я очень старался сказать только то, что я действительно видел. Я следил за ней, но не хотел, чтобы меня заметили, поэтому держался на некотором расстоянии. Когда она повернулась ко мне спиной и подняла крышку мусорного бачка, мне не было видно, что она делает руками. Потом, похоже, она что-то бросила в середину бака. Как только она стала поворачиваться, я спрятался за угол и вернулся в холл.
– И она тоже вернулась в холл?
– Да, сэр.
– И там вы продолжали держать ее под наблюдением. До какого часа приблизительно?
– Она не осталась в холле отеля. Обе женщины находились там только минуту. Одна из них звонила по телефону. Потом они вышли и направились по магазинам.
– У меня такое впечатление, ваша честь, что это все очень далеко от существа дела, – сказал Гуллинг.
