Дер лерер из ништ ду – «Учителя нет» – сказал на идиш столкнувшийся с нами на пути к Габриэлю господин Розенблит. Договорено было с Габриэлем, что в его отсутствие мы должны ждать в его квартире. Старичок сидел на скамейке в наступающих сумерках, и Аарон что-то ему ответил на идиш. Звуки языка идиш из уст Аарона прозвучали в наших ушах столь странно, что все мы улыбнулись.
«Глядите, как амиго мио говорит на идиш», – сказала Айя. Так она называла Аарона, по-испански – «мой друг».
Яир, который вначале пошучивал, вдруг посерьезнел:
«До чего мы дошли, что молодежь сефардского происхождения начинает говорить на идиш?»
«Что ты нашел плохого в языке идиш?» – спросил Аарон, вспомнив деда-ашкеназа. Трудно было заставить согласиться Аарона с любым мнением, оскорбляющим его близких.
«Я знаю?! Я знаю? – начал кипятиться Яир. – Еще немного, и я от тебя услышу о миллионах евреев, говорящих на этом языке, и о великой литературе, которая на нем создана. Все это известно и мне. И вопреки всему этому, идиш для меня – символ галута, точно так же, как долгополые пиджаки и черные чулки детишек района Бейт-Исраэль».
Аарон не был склонен продолжать спор, как и вообще не любил спорить. Мы расселись на скамеечках в комнате Габриэля. Айя же подошла к рабочему столу, разглядывая все, что было на нем. Яир, который не выпустил из себя накопившуюся энергию спора, повисшего в воздухе, удовлетворился обычным своим занятием, в тысячный раз, показывая нам свое умение. Ловкими движениями пальцев соорудил несколько палаток из листков бумаги, которые всегда носил в карманах. Затем расположил эти палатки буквой «п», этаким миниатюрным лагерем. Посреди лагеря воткнул в пустой коробок спичку, имея в виду знамя. После этого поджог одну из палаток, и когда огонь распространился и на другие палатки, Яир закричал: «Пожар в лагере!», и весь спектакль завершился кучкой пепла на полу и обугленной спичкой.
Обычно, после этого начинался спор, сгорел ли это лагерь молодежного движения «Следопыты Йоханана», как провозглашал Яир, чтобы поддеть Дана и Аарона, или движения «Лагеря восходящих», как тотчас исправляли его эти двое, задетых за живое.
На этот раз дело завершилось иначе. Когда Яир закричал «Пожар в лагере», и глаза его вспыхнули хищной радостью истинного поджигателя, мы услышали над собой (ведь сидели, склонившись, на полу) голос господина Тироша, который вошел в комнату неслышно и следил за спектаклем.
«И как же ты пробрался в лагерь? Не было там охраны?»
Он спросил это с абсолютной серьезностью, без намека на улыбку, и смущенный Яир беспомощно пробормотал:
«Не было там часовых. Это же игра…»
«Допустим, не было там часовых, хотя это просто недопустимо. Ну, а что с ограждением? Думал ли ты, как его преодолеть? Не вижу в лагере даже признака на ограждение».
«Это же лагерь движения «Лагеря восходящих», – с издевательской усмешкой сказал Дан, – без часовых и без ограждения».
