Я прислушался, пытаясь убедить себя, что мне показалось. Но нет. Звук было невозможно идентифицировать, но конечно же, какой-то звук был.
Внезапно я обнаружил, что сон полностью покинул меня. Здесь и сейчас, если когда-либо в жизни, у меня был шанс. Кто-то вошёл в клубную комнату, где лежит труп молодого Роджерса. Возможно, цель состоит в том, чтобы что-то похитить. Возможно, кто-то хочет похитить само тело. Безотносительно того, в чём состоит план злоумышленника, нужно ему помешать и выявить, кто он такой. Его поимка, вероятно, позволит раскрыть всю тайну, стоящую перед Бифом. И мне давалась возможность внести реальный вклад в расследование…
Я тихонечко выскользнул из кровати и надел халат. Я задумался, надевать ли обувь. Без неё было чувство некоторой незащищённости, но в обуви трудно подкрасться бесшумно. Я не стал надевать ботинки, медленно и тихо пересёк комнату и благополучно добрался до лестницы. Затем начал спускаться.
Не так часто случается, что простому летописцу преступлений доводится получать острые ощущения. Обычно его работа заключается в том, чтобы посещать, проявляя по возможности побольше невежества, тоскливые патологоанатомические вскрытия, и слушать, опять же без демонстрации особой сообразительности, разъяснения, предлагаемые мэтром. Но в течение последующих нескольких минут я испытаю все волнения, присущие охотнику. Я собираюсь провести собственную, причём важную, часть расследования.
Моё воображение несколько разыгралось. Прежде, чем открыть дверь, я уже был готов увидеть, что мёртвые восстали, что сам молодой Роджерс покинул хлипкий диван и идёт через комнату на меня. Да, конечно, я уже видел его мертвенно бледное лицо, касался его холодного и окоченевшего тела и абсолютно точно знал, что тот мёртв. Но в три часа ночи, разбуженный шумом из комнаты, где лежит его труп, я был готов поверить во что угодно.
Я положил руку на ручку двери клубной комнаты и начал очень тихо её поворачивать. Я не знал точно, где находится выключатель электрического освещения, но, когда дверь немного приоткрылась, я увидел, что света от уличной лампы вполне достаточно, чтобы видеть всю комнату. Я резко распахнул дверь и осмотрелся.
Кружевные занавески перед окном развевались внутрь комнаты, а окно было широко распахнуто, но в поле моего зрения не было никого. Я нашёл и включил выключатель, но сильный свет не выявил ничего нового. Труп на диване казался непотревоженным, тем не менее я подошёл и отвернул покрывало. Молодой Роджерс лежал так же, как мы его оставили. Я отвернулся, всё ещё волнуясь.
Необычным было лишь открытое окно. Я высунулся из него и осмотрел улицу. В поле зрения не было никого, а на меня яростно накинулся дождь. Я поспешно закрыл окно и задвинул шпингалет.
Кто-то заходил в комнату, в этом не могло быть сомнения. Но кто? И с какой целью? Если он рассчитывал найти что-то в карманах мертвеца, то его ждало разочарование, поскольку мы вынули всё ещё в баре. Возможно, у ночного гостя была несколько иная цель, а я его спугнул.
В конце концов, подумал я, лучше всего позвонить Бифу. Он не любил, когда его тревожат в такой час, но должен же он узнать о происшествии. Я прошёл в гостиную, где был аппарат и осторожно, чтобы не потревожить никого из Симмонсов, назвал его номер.
В течение долгого времени я слышал лишь гудки. Но затем в трубке раздался голос сержанта, звучащий не очень отчётливо и даже обиженно.
— В чём дело? — спросил он.
— Биф, это Таунсенд. Кто-то только что проник в клубную комнату «Митры».
— Вы его поймали?
— Нет.
— Тогда откуда знаете?
— Я услышал его из своей комнаты наверху и спустился. В комнате никого не было, но окно, которое выходит на улицу, было открыто.
— Симмонс оставлял его открытым?
— Конечно нет. Вы же были с ним, когда мы вносили труп.
— Это забавно.
Я был усталым и раздражённым.
— Не знаю, что в этом забавного, — сказал я. — Не вижу ничего забавного в том, чтобы быть разбуженным в это время ночи. Что вы собираетесь делать?
— Делать? Что вы имеете в виду?
— Ну…
Разговор наш был не очень продуктивным.
— Не вижу, что я могу сделать. Вы говорите, что он сбежал. Что же тогда можно сделать?