Дела сердечные - страница 34
Правда, душка?
Выглядывать в окно и высматривать Матиаса не было нужды. Дело в том, что Матиас ездит на потрепанном "БМВ" выпуска 1964-го, который, по его словам, реставрирует. Хотелось бы поверить, только он трудится над колымагой на протяжении всего нашего знакомства. И единственное, что отреставрировал, — то, чего этот драндулет, по-моему, отродясь не имел, — громкий вой. О своем скором прибытии колымага извещает издалека — за несколько кварталов.
Сегодня я впервые оценила зычный голос "БМВ". Главным образом потому, что мне не хотелось на потеху коллегам, вытягивая шею, высматривать Матиаса. Дорогие сослуживцы неминуемо решили бы, что я до смерти напугана. Дескать, бедняжка вынуждена постоянно коситься в окно, проверяя, не затаились ли в кустах убийцы. Но поскольку я знала, что услышу "БМВ" за десять кварталов, то была избавлена от этой жалкой участи.
Но от бурной реакции Барби на появление Матиаса меня бы не избавило ничто. Просто не поверите, как же шустро эта женщина умеет передвигаться! Прямо олимпийский резерв. Не успел Матиас сделать и пары шагов в мою сторону, как Барби выскочила из-за стола и ринулась к нему через всю комнату.
— Ух ты! При-ивет! — проворковала она.
Кажется, у бедняжки снова разыгралась астма. Очевидно, когда Матиас открывал парадную дверь, в помещение занесло огромное облако цветочной пыльцы. Барби вцепилась Матиасу в рукав:
— Да-авно не виделись, кра-асавчик!
Какой оригинальный подход. Особенно впечатляло то, что Барби виделась с Матиасом не далее как на прошлой неделе, когда он заезжал за мной, чтобы пообедать.
Наверное, именно поэтому сейчас его зеленые глаза смотрели на нее с таким недоумением. Матиас нерешительно кивнул:
— Д-да.
И все. Больше он ничего не сказал. Но Барби просияла. И, тряхнув платиновыми кудряшками, просипела:
— О да, это было так давно! (Астма разыгралась не на шутку. Прыснулась бы ингалятором, что ли.) О, Матиас, так хотелось бы видеть вас почаще. Если вы понимаете, что я имею в виду.
Судя по неприкрытому ужасу, исказившему лицо Матиаса, он прекрасно понимал, что Барби имеет в виду. С безмолвной мольбой он уставился на меня.
Я постаралась ответить бесстрастным взглядом. Разумеется, я знала, чего Матиас от меня хочет. Чтобы я подошла и спасла его. Но почему-то я не могла себя заставить это сделать. Несолидно как-то. Сразу вспоминалась школа: в ту пору, если твой кавалер заговаривал с другой девушкой, ты сразу бросалась к нему и заявляла о своих правах.
Возможно, в семнадцать лет такое поведение простительно. Но чтобы в сорок два?.. Дожив до моего возраста, понимаешь, что, если мужчина по-настоящему тебя любит, не имеет значения, сколько женщин вокруг него вьется. Все равно он останется с тобой. А если не любит, то сколько бы ты ни отгоняла от него других женщин — без разницы. Все равно уйдет.
Матиас перевел затравленный взгляд на Барби:
— Что ж, рад был повидаться…
После чего сделал шаг в мою сторону, но Барби не выпускала его рукав.
— Интересно, — прохрипела она, хлопая щедро накрашенными ресницами, — вам никто не говорил, что вы ужасно похожи на Фабио?
Недоумение в глазах Матиаса усилилось. Барби подалась ближе:
— Ну знаете, Фабио — тот шикарный мачо, чье фото на всех женских романах?
Я едва не поперхнулась. У Матиаса рост метр девяносто, широкие плечи, да и вообще для мужчины сорока одного года он в отличной физической форме. А еще у него зеленые-презеленые глаза, улыбка, от которой светится все лицо, и руки художника. Он и есть художник — преподает графику в школе искусств.
Но при всем том замечу: если Матиас похож на Фабио, тогда я — вылитая Шэрон Стоун.
Прежде всего, Матиас носит бороду — густую, аккуратно подстриженную, и я обожаю перебирать ее пальцами. Но вот Фабио с бородой я что-то не припомню. Более того, если верить этим самым обложкам любовных романов, у Фабио и на груди нет ни единого волоска. А у Матиаса, могу лично засвидетельствовать, на груди густая поросль, которую я, как вы уже догадались, тоже люблю перебирать пальцами.
