На каникулах на нашем этаже было пусто, и каждый шорох раздавался, как в пустом ящике. Игорь отомкнул дверь своим ключом и пропустил девушку в кубрик. Дверь закрылась, но чуть позже открылась. Вышел Миша. Следом раздался щелчок замка, и снова все стихло. Миша направился ко мне.
— Что случилось? — обратился я.
— Он п-попросил меня выйти на часик.
— На часик?
— Ну… т-там он не один.
— Я видел, с кем он пришел, — я прикрыл входную дверь и сел к столу. — В час ночи ты заступаешь на пост! Тебе надо отдыхать.
— Он попросил…
— Он попросил?
— Я подожду, нет проблем, — ответил Миша, и как ни в чем не бывало сел рядом со мной.
В отличие от Миши я не испытывал равнодушия к таким ситуациям. Меня наоборот распирало от несправедливости. Игорь ничего не делал для нас, ничего не делал для кубрика. С какой стати мы должны ему подыгрывать?
На столе лежала газета «Наш Новороссийск» со свежей статьей об игре «Черноморца» с Майкопской «Дружбой». Я попытался сконцентрироваться на ней, но у меня ничего не получилось. Перед глазами стоял Игорь, занавешивающий окошко полотенцем, а за ним молодая белокурая девушка, машущая мне ручкой.
— Ты боишься его?
— Он потом отомстит мне. Лучше так…
— Не бойся. Никто тебe не отомстит. В нашей роте был только один бесстрашный воин. Он уже в армии. Все остальные дорожат своим местом.
Я похлопал его по плечу.
— Ты же знаешь, что Игорь и Мордак сейчас на ниточке. Папа Паши немножко отмыл их репутации от той истории. Но отмыл, не значит, отчистил добела. Еще один косяк и им несдобровать. Ей Богу, если сейчас на этаж поднимется дежурный по академии, я не стану его прикрывать. Я поведу его к нам в кубрик.
— Но ведь т-тебе тоже достанется. Ты пустил их на этаж.
— Мне насрать. Я скажу, что не мог препятствовать. Дедушка все равно уже решил мою судьбу на последующие два года.
Я усмехнулся и почувствовал некоторое облегчение. Принимать, что тебе уже крышка всегда легче, чем искать какой-то выход.
Чем дольше я смотрел на тяжелый засов, тем ярче вспоминалась картина, как Игорь привел в роту девчушку. Она не была похожа на шлюху. Обычная серенькая девица, не красавица и не длинноногая. И волосы ее не доставали до пояса. В нашей академии таких учится сотен пять, и никогда прежде я не заострял на них свое внимание. Но кое-что в этом было. Игорь и девушка — не разделимы. Игорю было всего семнадцать, а он уже имел такой сексуальный опыт, которого у меня не будет даже к тридцати.
Миша сидел рядом, и его ничего не беспокоило. Меня же трясло изнутри.
— Если бы я привел девушку в кубрик, ты бы ушел? — поинтересовался я.
— Это было бы здорово, — расцвел Миша. — Если бы у тебя п-появилась подружка.
— Почему только у меня?
— Не-е-е, — он помотал головой. — У меня не будет девушки.
— Почему?
— Не тот я человек, чтобы в меня влюблялись, — он усмехнулся, и я решил, что Миша в очередной раз смотрит на себя не с той стороны.
Таких парней тысячи, и каждый при мысли о девушках понимает, что в этой жизни ему суждено лишь радоваться за других. На большее ему не хватит ни удачи, ни смелости.
— Пойдем, — сказал я и встал из-за стола.
Миша поднялся, но когда понял, куда я направляюсь, снова сел за стол.
— Пойдем.
— Я не п-пойду.
— Ты даже не знаешь, куда я иду.
— Я знаю. Т-ты идешь к ним.
— Точно. Пойдем!
Моя настойчивость его победила. Миша поднялся и поплелся за мной. В тот момент я и сам не знал, что делаю, но мне очень хотелось показать ему правду. То, от чего он ушел. Нет, он ушел не из-за того, что боялся Игоря. И не из-за того, что Игорь его попросил. Он ушел, потому что просто не мог находиться с девушкой близко.
Я подошел к двери кубрика и громко постучал в стекло.
— Кто там? — грубо ответил Игорь.
— Открывай!
Странно.
Но Игорь послушался. Он подошел к окошку и выглянул из-за шторки-полотенца.
— Что хочет Денис?
— Открывай.
— Что тебе надо?
— Вахта закончилась. Я хочу отдыхать.
— Твоя вахта закончится через сорок минут, — пролепетал он.
— Когда закончится моя вахта — это мое дело. Я не спрашиваю у тебя, почему ты сейчас не на вахте?
— Слушай, братан, — забубнил Игорь. Его брови опустились, и он согнулся, как гопник. В такой позе Игорь говорил умные вещи, которые обычно действовали, и в которых никто не сомневался. — Я понимаю тебя. Я понимаю, что ты устал. Но мог бы ты немного погулять, пока я не закончу?
