- По слухам, ты растратил три тысячи долларов, которые тебе выдали на приобретение служебной машины. Кинулся у кого-то одалживать. Одолжили, да не те. Вот как по слухам. Детали мне неведомы.
- Детали! Три тысячи долларов я проиграл в гостиничной рулетке в Каире. Играл и раньше. Часто везло. Втянулся.
- Это худо.
- Вот, вот, это худо. Ты "Амок" Стефана Цвейга читал? Что поделаешь, втягиваются люди.
- Литературные ассоциации, Ростик, всякие возможны. Раскольников старушку убил. Но зато князь Мышкин...
- Ладно, к чертям ассоциации. Ну, сходило, поигрывал, всегда был уверен, что далеко себя не пущу. Да три тысячи - разве это деньги? Думал, что перехвачу у кого-нибудь. Там, когда там долго поживешь, как-то все проще представляется. Вокруг-то не наша жизнь, а ты живешь не дома, а там, в их воде плаваешь.
- Ну и как же ты извернулся? Перехватил деньжата у их разведчиков?
- Прикинулись приятелями.
- Ты что, рядовой-необученный?
- Не кори меня, Захар. В теории так, а на практике - эдак. Подвернулись, двое их было, посочувствовали, выручили. Да и что за деньги? О чем разговор, Рони? Меня там так звали, Рони да Рони.
- А у нас Ростик да Ростик.
- Да, да, все в Ростиках хожу. Даже когда исключали из партии, часто Ростиком называли. Как думаешь, в чем дело, почему я, до тридцати двух лет дожив, все в Ростиках хожу?
- Располагаешь. Славный парень, сразу видно.
- Не то говоришь. Вот ты Чижов, тебя бы Чижиком звать, а никогда никто в институте так не называл. Чиж - бывало, а Чижиком - нет. Может, в школе?
- И в школе - Чиж. Да и какой я Чижик, не располагаю.
- Не то говоришь. Ты не хмурься, я еще глотну. Горит голова. Знаменский снова налил себе, снова поднес пиалушку к губам, но вдруг судорожно отвел руку, расплескав виски. - А, не поможет! И вот поймали меня! Потребовали вернуть деньги немедленно. Расписка, протокол. Попытка завербовать. Ну, как маленького! - Эти слова стоном вырвались. - Как новичка! Туристика!
- Почему как маленького? Все логично. Смотрят, попивает советский журналист.
- Все там пьют, о чем ты?
- Поигрывает в рулетку.
- Я не был тут исключением.
- Контактный сверх меры.
- А бывают контактные чуть-чуть?
- Ну, словом, Ростислав, они шли за тобой. Они тебя вели. Так, кажется, это называется? Помнишь, у нас даже целый курс был, правда факультативно, о приемах вербовки?
- Чепуха все эти лекции! Нет, я все же выпью! Или принять душ?
- В самую жару, пожалуй, не стоит. И воду днем не пей. Да ты знаешь, что наше пекло, что ихнее. Но ведь ты на вербовку не пошел, погнал их? Это-то не слух, это так?
- Так. Вырвался, отбился, да, да, отбивался, рванул в наше консульство и с первым же самолетом - домой. Но... Но шум, огласка, пресса, - я и у рулетки был сфотографирован, - расписка эта, три тысячи долга. И кому!.. Словом, вон из партии, вон с работы, вон, собственно говоря, вообще. Считаешь, справедливо обошлись?
- Трудный вопрос, Ростик. Но я отвечу: справедливо. По сути, ты был близок к измене Родине.
- Громко, не слышу!
- Да, да, к измене Родине.
- Но я отказался, отбился!
- Близок, сказал я, близок.
- Полагаешь, мне теперь нельзя верить?
- Теперь ты громко заговорил. Доверие! Громкое слово. Оно как зал пустой, гулкий зал. Его надо еще заполнить - этот зал.
- И чтобы те, что займут ряды, мне поверили?
- Да. Чтобы пришли и чтобы поверили.
- Здесь, в этом пекле, и предстоит мне завоевывать доверие?
- Какая разница где?
- Но ты меня вызвал. Почему? Из жалости? Или, может, чтобы самоутвердиться? Вот, мол, кем был Знаменский, всех обогнал, а теперь... Нет, прости, это не про тебя.
- Не про меня. Вызвал, потому что всегда считал себя твоим другом. И хватит об этом. Нам еще нет тридцати трех, Ростик, Илья Муромец в нас еще на печке сидит. Как жена?
- Пока не понял.
- Как твой тесть-министр?
- Пока не понял.
- А мама?
- Хватит! Хватит об этом!
- Прости. Поговорить было надо, но и все, теперь все. Поверь, Ашхабад замечательный город. Черт его знает почему, но замечательный. Пекло? Оно всего пять месяцев в году. Но зато потом... Меняй рубаху, и покатим ко мне. Каких я для тебя дынь раздобыл, какой виноград! А моя Ниночка, знаешь ли, стала просто мастером восточной кухни. Ждет тебя! Ну, ты еще когда ее покорил! Вчера в парикмахерскую бегала. В сорок два градуса! О, женщины!
