- Правильно говоришь. Для того и пьем, чтобы выговориться, объяснить там что-то. Кому? Себе! Мысли-то рвут башку. Надо их выпустить, надо их в звук превратить. Вот этим вчера и занимались.
- И сегодня займемся?
- И сегодня, если поднесешь. Я - пустой.
- Куда пойдем?
- Лучше бы к тебе, к Дим Димычу. Светлана Андреевна сегодня выходная, раз вчера дежурила. Погляжу на нее. Я в нее влюблен. Вдруг да подсядет к нам. О, она строгая! Не всегда такой была. Ну, какой она была! Ай, какой она была! Но теперь улыбки не допросишься.
- А почему?
- Заинтересовала? Стенка в стенку теперь будете жить. Завидую тебе.
- У нее что же, своей квартиры в Ашхабаде нет?
- Все у нее есть, все, все у нее есть. Нет, я тебе не завидую. Когда такая женщина рядом, только труднее дышать. К ней руку не протянешь. Ты пошутил, а у нее презрение в глазах. Бежать надо от такой. Но, может, подсядет сегодня? Все-таки вы оба русские... Она запрещает мне даже смотреть на нее. Раз закричала на меня, чтобы не смотрел. "Все вы одинаковые!" крикнула. Я ее понимаю, я ей все могу простить. Я вел ее дело.
- Господи, и у нее что-то не в порядке?!
- А я ее люблю. Слово даю, пошел бы за ней на край света.
- Есть еще и подальше Ашхабада край? - усмехнулся Знаменский.
- Есть. Ну, приглашаешь к себе?
- Пошли. Но тогда надо прихватить что-нибудь.
- Прихватим в "Юбилейной". У меня там буфетчица знакомая. Вел ее дело.
- Буфетчица? Так ты же по особо важным был.
- Женщины, учти, всегда в особо важные влипают дела. Без женщин таких дел и не бывает.
- А у Светланы Андреевны - тоже особо важное было?
- Следователи не болтливый народ, учти. Про себя - можно, про других молчок. Пешком идти долго, в троллейбусе надо ехать. Пошли к стоянке. Побежали! Вон троллейбус!
На стоянке, когда подбежали, толпился народ, все больше женщины, потные, с большими сумками, хурджумами, из шершавой, жаркой и на глаз ткани. А троллейбус, когда подкатил, когда раздвинулись неохотно его двери, таким жаром дохнул, столько в нем людей было, что сунуться в его нутро показалось Знаменскому делом невозможным.
- Поехали на такси! - ухватил он за рукав Ашира, ринувшегося было к дверям.
- Совсем ты у нас бай, Ростик Юрьевич, - сказал Ашир и вяло поднял руку, шагнув на проезжую часть. - Когда отвыкать начнешь?
Машины проносились мимо, не было среди них такси. Но вот и мелькнул зеленый огонек, но тоже промчался мимо.
- А, будем час тут стоять! - сказал Ашир. - Наши таксисты любят сами себя катать.
Но проскочившее такси вдруг остановилось, а потом, - о чудо! - начало пятиться к ним, а водитель, когда машина встала, перегнулся и распахнул дверцу:
- Прошу, Ашир Атаевич!
- А, знаешь меня? - зорко глянул на водителя Ашир. - Поехали, Ростик. Знакомый человек приглашает. Знакомство - великая сила.
Уселись позади водителя, машина рванула, старенький это был драндулет, разболтанный, выцветший и извне и изнутри, но поджарый, горбоносый хозяин был похож на джигита, он и был джигитом, и машина слушалась его, трепетала и рвалась, как старый, а все-таки ахалтекинской породы конь.
- Куда, Ашир Атаевич? - спросил водитель и вдруг быстро, негромко еще что-то спросил по-туркменски.
- К "Юбилейной" подскочи, - сказал Ашир. - Он меня спрашивает, Ростик Юрьевич, почему я такой... Слушай, друг, сейчас говори со мной по-русски. Он мне сочувствует, я так думаю. Ну, пью, полоса такая.
- Вы вели мое дело, Ашир Атаевич, - оглянулся водитель, глянув вскользь и на Знаменского. Аширу его зоркие, тоже в уголь глаза подарили уважение, по Знаменскому скользнули с любопытством.
- Я так и подумал. Вспомнил тебя. Не твое я тогда дело вел, Чары, ты в чужой арбе оказался. Два года?
- Два.
- Меньше получать мужчине неудобно.
- Спасибо вам, справедливый человек. Все искал вас по городу, в персональных машинах высматривал, думал - в гору пошли, а вы...
- Кто в гору идет, тот и сорваться может. Не жалей, не жалей меня, джигит. Машина почему такая старая?
- Честно работать хочу, потому. Тому дай, тому сунь - тогда на новенькой "Волге" покачу. А два года? Я их не забыл. Слушай, прости, Ашир Атаевич, зачем пьешь? Зачем такой? Нам хорошие люди нужны. Зачем ты так? Прости, пожалуйста.
