Давно, в Цагвери... - страница 85
После долгих размышлений решили вместо ковра положить на указанное грабителями место записку с предложением выкупа.
— Да, так разумнее всего, — подытожил разговор Леон Георгиевич. — Но сейчас поздно, не добраться до Черепашьего, отправлюсь завтра с утра.
— Э, нет, не выйдет! — живо возразил дядя Серго. — Одного не пущу. Вдруг и тебя похитят! Тогда действительно никаких денег не хватит.
Это, конечно, была шутка, но никто не рассмеялся.
За чаем опять заговорили о Волшебнике. Я прислушивался с болезненно-настороженным вниманием: мне все же не хотелось верить, что Волшебник, о котором я придумал две интересные сказки, может оказаться преступником. Но после разговора с Амираном Леон Георгиевич охотно допускал, что Волшебник мог войти в сделку с шайкой жуликов и предложить им любыми путями добыть приглянувшийся ему старинный ковер. Поэтому-то ковер и пытались украсть!
И снова разгорелись страсти. Леон Георгиевич и дядя Серго говорили разом, перебивая друг друга, выкладывая доказательства и возражения.
В разгар спора в передней задребезжал звонок. Я бросился открывать и, как обычно, прежде чем отвести рычажок замка, заглянул в щелочку между стеклом и дверной рамой…
За дверью стоял пожилой мужчина в отлично сшитом дорогом сером костюме и такой же велюровой шляпе, с седой бородой, на пальцах руки, державшей трость, сверкало драгоценным камнем кольцо. «Видимо, кто-то из друзей Леона Георгиевича?» — решил я, распахивая дверь.
Нет, я далеко не сразу узнал Волшебника — так изменил его облик европейский костюм. Если бы не седая борода и не запоминающиеся пронзительные и иронические глаза, я бы и не узнал. А он стоял и с высоты своего роста рассматривал меня, растерявшегося и, наверно, смешного.
— Мне нужно видеть твою бабушку. — Волшебник произносил слова мягко и негромко, словно боялся меня испугать.
— У меня нет бабушки, — растерялся я. — Она давно умерла.
Пришла очередь недоумевать Волшебнику, он даже сделал шаг назад.
— А старая дама-художница? — с удивлением спросил он.
— Она не моя бабушка, — приходя в себя от смущения, пояснил я. — Она бабушка Ли.
— Ли? Той, которая пропала?
— Да.
— Ее не нашли?
— Нет.
— Тогда, мальчик, будь добр, проводи меня к бабушке Ли! — попросил Волшебник, снимая шляпу. — Мне крайне необходимо ее видеть.
Я пошел впереди, Волшебник шествовал сзади, и я не знаю, какими словами описать впечатление, произведенное его появлением в столовой, где сию минуту недобро склонялось его имя.
Стоя у двери, он с церемонной, старомодной учтивостью поклонился.
— Прошу прощения за неожиданное вторжение! — Он еще раз поклонился, остановившись взглядом на Ольге Христофоровне. — Мне нужно поговорить с мадам художницей по весьма важному для нее и неотложному делу.
Ольга Христофоровна встала; смотрела она на Волшебника настороженно и неприязненно.
— Вы опять насчет ковра, господин коммерсант? — подчеркнуто сухо спросила она.
— Да, я насчет ковра. — Волшебник покорно склонил начинавшую лысеть голову. — Насчет старинного ковра, мадам.
— Напрасно утруждали себя, господин коммерсант. — С непонятной мне язвительностью Ольга Христофоровна поклонилась в ответ. — Ковер вчера отправлен в Москву. И полагаю, говорить о нем нам больше не стоит.
Строгое лицо Волшебника оставалось спокойным, оно не выражало ни огорчения, ни обиды.
— Вы ошибаетесь, мадам, — сказал он с прежней учтивостью, — стоит. Сегодня утром в мой номер в гостинице подкинули послание. Если вас не затруднит, я просил бы ознакомиться с ним.
Он сделал три шага к столу и положил перед Ольгой Христофоровной конверт без адреса. И хотел снова отступить к двери.
— О, садитесь, садитесь, пожалуйста! — неожиданно заторопилась Ольга Христофоровна, как будто что-то поняв и проникаясь доверием к Волшебнику. — Гиви, дай, пожалуйста, гостю стул!
Я подвинул стул, и Волшебник сел, поставил между коленями трость с набалдашником из слоновой кости и скрестил на нем холеные длинные пальцы. Без тени смущения и с явным доброжелательством рассматривал он сидевших за столом: обеих бабушек Ли, Маргариту Кирилловну, Леона Георгиевича, дядю Серго.
