Несколько раз мы садились на брюхо. Иногда выбирались сами: сажали Яну за руль и толкали с Прохором машину. Пару раз нас дергали грузовик и трактор… Но таки выбрались на бетонку. На ходу перекусили.
Затем я применил простую тактику, добрым словом поминая капитана Ломтева за его работу с картой. Загодя, перед постом, выбирал грузовик побольше, а еще лучше с прицепом или двойную фуру - благо их теперь много по дорогам страны шляется, и, в зависимости от того, с какой стороны шоссе располагался пост, прятался за тот или другой борт прикрытия…
«День клонился к вечеру». Хорошая, мирная такая и уютная фраза. Но для нас приближающаяся ночь увеличивала опасность. К тому же мы вымотались, стали терять бдительность. Дошло до того, что один пост проскочили без всякой маскировки.
В общем, стало ясно, что с машиной пора расставаться.
В милом городке под названием Липки я разыскал вещевой рынок, воткнул на стоянке нашу боевую краденую колесницу между двумя «Нивами», оставив ключи в замке, и мы пошли на автобусную станцию. Ехать оставалось около пятидесяти верст.
Когда мы взяли билеты, денег хватило только-только на три чашки кофе и три рогалика.
В автобусе Яна сразу уснула, склонив голову Прохору на плечо, и было жалко будить ее на конечной остановке.
Мы вышли. Весь народ из автобуса мгновенно растворился по своим дорогам к своим домам. Было темно и холодно, одиноко. В небе, равнодушно прощаясь, мерцали звезды, прятались за тучи.
– Куда ты завел нас? - Яна, зябко дернув плечами, застегнула куртку и подняла воротник.
– Кабы знать… Попутку надо ловить.
– А расплачиваться чем будешь? - Прохор притопывал ногами, как сторож на морозе. - Да тебя и не посадит никто - вылитый бандит.
– Тихо, ребята, - я услышал еще дале
кий, но явно близящийся шум трактора.
Мы замерли в надежде. На что? Нас трое, даже в «Кировец» всем составом не влезем.
Но, стало быть, везет не только дуракам и пьяным: за деревьями в поле показался радостный свет фар, и нам подали великолепный экипаж - работягу-трактор, запряженный в громадную телегу с соломой.
Мы помахали ему, он остановился. Тракторист приглушил двигатель, спрыгнул к нам - молоденький совсем парнишка, допризывник.
– Ты куда так поздно? - спросил я.
– Да в «Ключики», - охотно, будто только и ждал этого вопроса, отозвался он. - И правда, припозднился. Закурить найдется?
– Ты нас до поворота на «Бирюкове» не захватишь? - Паренек показался мне славным, и я рискнул назвать конечную точку нашего отступления.
– А чего ж - нет? Захвачу. ГАИ здеся не бывает.
Мы закурили, стоя в свете тракторных фар, дивясь на наши длинные тени и обласканные мирным рокотом приглушенного дизеля, смешанным запахом масла, солярки, соломы. Впервые стало спокойно на душе, что-то разжалось в ней колючее. А может, просто навалилась усталость в конце пути, когда все все равно и даже опасность прячет в норе свою змеиную голову.
– А ты мне знакомый, - вдруг сказал паренек Прохору. - Я тебя по телевизору видел. В Белом доме, на трибуне.
С каждой его фразой Прохор отступал на шаг, пока не растворился в темноте. Паренек рассмеялся:
– Да ты, мужик, не волнуйся. Мы с батяней - за красных. - И тут же честно уточнил: - Правда, маманя наша пока за белых. Но мы ее перевоспитаем. Поехали, что ли? Ты, дамочка, в кабинке, а вы - наверх. Заберетесь?
– Заберемся, - сказала Яна. - Я на сене поеду.
– Да где ж я тебе его возьму? - удивился паренек.
– А это что? Целая телега. Тебе жалко, да?
– Так это же солома!
– Большая разница! - фыркнула Яна.
– Это как кому, конечно, - рассудительно не согласился паренек. - Коровы вот разбираются.
– Я ж не корова!
– Не корова, - опять засмеялся он, - больше на козу похожа. Упрямая, видать, бодучая.
Прохор тоже неосторожно рассмеялся, и Яна тут же влепила ему:
– А вот этот, с трибуны, козел, да?
– Ну, - уклонился парень, - кто его знает… По виду сразу не скажешь. Поехали, что ли?
Прохор нащупал в соломе веревку, кряхтя, взобрался наверх, протянул Яне руку. Я сложил ладони в замок, подставил ей «ступеньку». Она легко взлетела наверх… и тут же обрушилась мне на голову, потому что козел Прохор не сумел поймать ее руку…
