– Половина тебе, половина мне... Здесь вон сколько!—Он подобострастно поглядел на Туташхиа, опять снизу вверх, встретился с ним взглядом и окаменел. – Пополам... – Незнакомец был совершенно потерян. – Ты ведь Дата?.. Дата Туташхиа. А я Звамба... Звамба я!
После долгого молчания абраг спросил, откуда известно, что он – Туташхиа.
Звамба как язык проглотил.
Абраг ждал.
Звамба ткнул пальцем в ущелье.
– От него. Ты шел по дороге, и он сказал: вот Дата Туташхиа... А потом говорит: несчастный. Это про тебя. И опять молчание.
– Положи деньги в кисет и не притрагивайся к ним,– приказал абраг негромко.
Звамба не мог шевельнуться от страха. Абраг повторил.
– Мои! – завопил Звамба. – Все мои. Я даю тебе половину, потому что ты Дата Туташхиа. Получил бы у меня кто другой... Что тебе еще надо? Все хочешь забрать? Все?..
Абраг и бровью не повел. Звамбу как подсекли. Он собрал деньги, затиснул их в кисет, затянул шнур и опять будто застыл.
Я не понял, что еще сказал Туташхиа,– очень тихим и низким голосом он говорил, но Звамба положил кисет, опять заглянул абрагу в глаза и быстро-быстро стал засовывать вещи Доротэ Тодуа обратно в суму.
– Пусть все достанется вам, Дата-батоно,– сказал он, сложив вещи и завязав суму. – Но знаете, сколько дней я охотился за ним?.. Есть тут и моя доля?..
Туташхиа опять выпустил дым и велел принести тело Доротэ Тодуа.
Не сказав ни слова, Звамба пошел по краю обрыва, разыскивая место, с которого можно было бы начать спускаться вниз. Он не сделал и десяти шагов, как абраг, вытащив оружие, отправился за ним.
Саврасый взглянул вслед хозяину и опять принялся за траву.
Только оставшись один, я смог собраться с мыслями и прийти в себя. За холмом дети пасли индеек. Я сполз с дерева, добежал до них и рассказал сынишке Кокочиа, что Звамба столкнул в пропасть Доротэ, вытащил из его сумы кисет с деньгами, а Дата Туташхиа отнял у Звамбы эти деньги. Что понял мальчик, а что нет, я сам уже не понимал.
Я вернулся на прежнее место и притаился в кустах.
Дата Туташхиа все еще стоял у края обрыва, не спуская глаз с разбойника. Гремели срывающиеся камни. Раза два до меня донеслась брань Звамбы.
Наконец появился он сам с изуродованным телом Доротэ Тодуа на спине. Он задыхался и все так же искательно смотрел в глаза Даты Туташхиа.
По знаку абрага Звамба опустил тело Доротэ Тодуа на землю и сразу схватился за сердце. Он едва держался на ногах,
– Принеси сюда суму и кисет,– приказал Туташхиа. Звамба затрусил, спотыкаясь.
– Кисет возьми в зубы, а суму повесь на шею,– сказал Туташхиа, когда Звамба вернулся.
Звамба помедлил, но дожидаться повторения приказа не стал, а сделал все, как велел Туташхиа. Только суму он забросил за спину.
– Я сказал – на шею,– напомнил абраг. Звамба немного удивился, но сделал и это. И опять взглянул на абрага: что еще?
– На спину! – сказал Туташхиа, глазами показав на труп, Звамба оцепенел на мгновение.
– Не возьму... убей —не возьму! Мертвец!.. Мертвецов боюсь... – Голос его срывался, дыхание, казалось, вот-вот совсем оборвется. – Я его снизу тащил? Тащил... сердце у меня.., Не видишь? Сердце!
Одна за другой просвистели две пули: одна – возле моего уха, другая – у ног, пыль засыпала мне глаза. Я хотел бежать—ноги не слушались меня. Туташхиа сунул оружие в кобуру, а я вознес молитву господу за то, что спас меня от верной гибели.
С белым лицом, весь дрожа, Звамба ошупал продырявленный под мышкой архалук, потом – разодранные в паху штаны. Оглядел руки – крови не было, и он засмеялся как безумный.
– Как прикажешь, Дата-батоно!.. Как велишь... – Звамба взвалил на себя тело Доротэ Тодуа и двинулся по тропинке.
Туташхиа долго глядел ему в спину и, негромко свистнув, позвал лошадь.
Согнутый в три погибели, Звамба тяжело переставлял ноги. Кисет, зажатый в зубах, не давал дышать. Ноги Доротэ Тодуа, ничком лежавшего на спине Звамбы, волочились по земле, руки свисали как плети. Сзади, шагах в десяти, шел Дата Туташхиа, а за ним глухо постукивал копытами по каменистой тропе саврасый.
Поравнявшись со мной, Звамба обернулся к Туташхиа:
– Чего тебе надо, Дата-батоно? Долго еще тащить мне его?
