– Нельзя мудрить, а то мы дойдем до бессмыслицы. Я уверена, истина проста: добро это то, что хорошо для всех. Делай добро и не жди ни вознаграждения, ни результатов. Иди дальше и опять делай добро. Вот и все, что нужно, когда сеешь семена добра, вот условия для доброй жатвы.
Я стал разглядывать листок бумаги. На нем и вправду были имена женщин с какими-то точками вокруг каждого. У одних пять точек, у других – две. Около имени Нано стояло пять точек.
Я повертел список и передал его Арзневу.
– Эти точки сделаны разными чернилами,– сказал он.– А некоторые карандашом. Ставились, стало быть, в разное время.
Я взял список снова. Арзнев Мускиа был прав.
– Как ты думаешь, что это значит?! – спросил я лаза, как будто госпожа Нано Парнаозовна Тавкелишвили-Ширер пришла за советом к нему, а не ко мне.
– Можете ли вы вспомнить,– спросил Мускиа, обращаясь к Нано,– сколько раз вы виделись с Ветровым с тех пор, как он наговорил вам дерзостей об офицерах?
– Сколько раз? Сейчас соображу. Я помню, что он при этом каждый раз рассказывал, и могу сосчитать по рассказом.
Нано задумалась.
– Знаете что,– воскликнул я, и оба посмотрели на меня,– пообедаем сегодня вместе! Пока мы соберемся и доедем... Нано... Если ты будешь столь любезна и поедешь с нами, – клянусь честью, мы решим эту головоломку и разгадаем все секреты, какие только у тебя есть!
Нано улыбнулась и спросила:
– А куда?
– К Гоги.
– Я слышала про него, но не бывала никогда. Там, кажется, хор, поют старинные песни и гимны, да?
– Поют, и как поют!
– Странно, что в ресторане поют гимны,– сказала Нано.
– Так принято у Гоги. Там и посетители другие. Поедем – увидишь.
– В другой раз! – Нано оглядела свой костюм и, видно, решила, что он не подходит для столь многолюдного места.
– Сегодня лучше где-нибудь за городом, где меньше народу... На воздухе, ведь такая погода...
– И я так думаю, Ираклий. Не хочется сегодня видеть людей,– поддержал ее лаз.
– Пусть будет так.
Я хотел распорядиться, чтобы запрягли коляску, но Нано остановила меня:
– Не нужно. Моя стоит перед конторой.
– Что ж, едем,– сказал лаз. – А по дороге попробуем раскусить этого Ветрова.
Когда мы садились в коляску, Арзнев Мускиа спросил Нано:
– Что вы кончали там?
– Факультет словесности... Правда, тому, о чем мы говорили, я научилась не там.
– Я понимаю... Научить можно всему, но это – знание, а не вера, вере научить нельзя.
Через несколько минут рыжие жеребцы мчали нас к Ортачала.
– Сколько же раз видел вас Ветров, вы не вспомнили? – Просил Арзнев Мускиа.
– Вспомнила... Пять раз, если не считать разговора об офицерах.
– Вы в этом уверены?
– Безусловно.
– Значит, после каждой встречи он ставил, видимо, по точке на этом листке у вашего имени.
Нано взяла листок, взглянула на него и, помолчав, спросила:
– Ну и что же?
Я уже понял, в чем дело, и попытался ей объяснить:
– Видишь, после тебя тут вписана Сусанна, около нее три точки, значит, она встречалась с Ветровым три раза. Выше Надежда Иванова – пять точек. Кроме того, обрати внимание на то, как стоят эти точки.
Первая точка была в начале каждого имени: видно, Ветров видел всех по одному разу, поставил точки и этим исчерпал первый круг встреч. При втором обходе, надо думать, с тремя ему не удалось встретиться, поэтому в конце их имени место для второй точки осталось пустым. При третьем круге бедняга, видно, так старался, что выбился из сил, без точки осталась только одна женщина – Алла. У Аллы – две точки, и те только вначале – одна за другой.
– Эта Алла уехала, может быть, из вашего города? – спросил Арзнев Мускиа. – Он видел ее только два раза, и больше не удавалось.
– Ее мужа перевели в Темирханшуру. Он – офицер,– пояснила Нано.
– Ну конечно, он не мог ее больше увидеть. В Темирханшуре свой Ветров, и тот Ветров наверняка найдет ее!
Мы расхохотались. Хотя ничего смешного в этом не было, но, когда людям хорошо друг с другом, они легко и охотно смеются.
– Арзнев, ты думаешь, эти встречи могли носить специальный характер? – спросил я.
– Специальный? – переспросил он. – Не знаю пока. – И обратился к нашей спутнице: – Госпожа Нано!.. Но она прервала его:
