Олег преградил ей дорогу, обхватил, прижал к себе. Ее тело напряглось, но очень быстро сдалось силе, подалось вперед, расслабилось, потеряв угловатость, и, наконец, обмякло. И эта быстрая податливость, переходящая в покорность, тоже была неожиданна, хотя и радостна и вполне объяснима тонкостями Востока: от ненависти до кроткости… Ее волосы пахли чем-то необычным — мятное с горьким, этим хотелось дышать.
Лязгнула дверь, группа кавказцев, смеясь, втиснулась в тамбур.
— Мы идем в вагон-ресторан, — сказал примирительно Олег, отпуская Жизель, — прямо сейчас!
— В купе! — опять появился металл в голосе, возможно, напускной, для свидетелей.
— Если ты не пойдешь со мной в ресторан, я выпрыгну! Клянусь!
Умолкнувшие кавказцы, помешкав, открыли смежную дверь в грохочущую преисподнюю, ушли в другой вагон.
— Я пошутила, — миролюбиво произнесла Жизель и даже нежно дунула ему в щеку. Как мать — обиженного ребенка. Наверное, это было приобретенное: дуновение вместо поглаживания, при занятых руках. — Конечно, пойдем, но не сейчас.
Олег обиженно молчал, удивляясь своей обиде, от которой подкатил комок к горлу. Театр, балаган на колесах, в котором он, так неожиданно быстро, стал играть, глубоко входя в пошлую роль, и при этом страдая, как в настоящей жизни.
— Ну, перестань дуться, я устала, мне нужно полежать. Я не против ресторана, но до него далеко, представляешь, как я буду шкандыбыть через все вагоны.
— Хорошо, — согласился, Олег, — но обещай, что мы с тобой выйдем на большой остановке, просто погуляем по перрону, а там и в ресторан заглянем. Да не в ресторане, черт побери, дело! — Олег стал злиться на себя, замотал головой, отгоняя назойливое и смешное. — Что мы всё о ресторане, как два пьяницы! Правильно говорит наш дядька. Нужно смотреть на вещи просто.
— Обещаю насчет прогулки. И насчет проще — согласна. Давай забудем, что здесь было. Все это ерунда на постном масле.
Вошла хмурая проводница, хотела сделать замечание, но только захлопнула наружную дверь, что-то пробормотав о неисправном замке. И стало тише.
Эйнштейн встретил Олега и Жизель игривой претензией:
— Мальчики и девочки! Я о себе уже достаточно поведал, теперь ваша очередь.
Жизель, улегшись и повздыхав, начала свой рассказ, при этом Люксембург открыла свою книгу и стала демонстративно читать самоучитель, шевеля губами. Видно было, что она обижена на Жизель, которая отвергла ее помощь и «шаталась неизвестно где битый час».
— У меня все просто, — обыденно сказала Жизель и даже махнула рукой. — Наш местный «новый русский» сбил меня на машине. Сам за рулем был. У него подушка сработала, а у жены на первом сиденье — нет. Ей лицо разбило, ну а мне кое-что отдавило, пришлось расстаться с этим кое-чем, выше колена. Жаль, честно говоря, красивое это было кое-что. Даже в конкурсах красоты участвовала. Все оглядывались. Впрочем, — она засмеялась, — сейчас еще больше оглядываются.
Ее напускное веселье никто не поддержал.
— Наверно на пеРеходном пеШеходе сбил, скотина? — предположил Эйнштейн, в невольной скороговорке путая буквы. — Тварь, наверно, и вор. Новый русский, придумали же!..
— Да нет, я сама виновата. Переходила не там. Он ничего, нормальный человек. Бизнесмен, депутат. Поначалу они даже иск хотели подать. Но про наш случай много писали, и он вынужден был для репутации кое-что делать иначе. Лечение оплачивал. А потом даже очень много внимания, слишком. Цветы, подарки в больницу. Я, честно сказать, испугалась. Как-то и его жена пришла в палату, говорит, ничего, ты зато красивая осталась, а у меня шрамы на всю жизнь, неизвестно, что лучше. — Жизель помолчала. — А потом позвонила как-то, и говорит, ты мне не лицо разбила, а, может быть, жизнь. — Жизель вздохнула, часто заморгала.
— Да ладно, Жизелька, — подала голос Люксембург.
— Сейчас вот организовал протезирование в Кургане, — вздохнула Жизель. — Туда и еду.
— Одна! — осуждающе заметил Эйнштейн.
— Почему одна? Вот с тетей Розой, ей оказалось по пути. А маме некогда, у меня братишки маленькие.
— А друзья? — не унимался Эйнштейн.
— Да чего это я буду кого-то обременять! — Жизель махнула рукой. — Вот, говорю же, с тетей Розой по пути. Дома в вагон посадили, еды вон полная сумка, в Кургане встретят, отвезут в центр Илизарова. Две ночи в дороге всего переночевать. Подумаешь, несколько раз в туалет сходить. Я специально мало пью! — она засмеялась.
