Гидарн кивнул.
– Так почему же Дарий позволяет себе не считаться с нами? – сердито вопрошал Интаферн. – Более того, как он смеет угрожать смертью кому-то из нас? Неужели мы станем терпеливо сносить все это?
– Что мы можем сделать, Интаферн? – спросил Гидарн.
– Для начала следует напомнить Дарию, кем он был и кем стал благодаря участию в нашем деле, – Интаферн сделал ударение на слове «нашем». – Нужно потребовать от царя соблюдения договоренностей.
– Хорошо, коли Дарий нас выслушает, а если и слушать не станет? – невесело усмехнулся Гидарн. – Ведь он теперь всевластный царь царей! Волен казнить и миловать кого угодно.
– У меня такие же опасения, Гидарн, – после паузы мрачно промолвил Интаферн. – Значит, у нас остается самое верное решение… – Он вынул из ножен свой остро отточенный акинак и сделал им движение, как бы нанося удар.
– Ну, за это нас точно посадят на кол, – заметил Гидарн.
– А мы обвиним Дария в измене или, того хуже, объявим, что именно по его тайному приказу был убит Бардия, – мигом нашелся Интаферн. – Люди ведь больше всего доверяют слухам. К тому же в нашем случае почва для слухов самая благоприятная, поскольку Бардию убили мидийцы. И именно к мидийцам Дарий в последнее время благоволит.
– Кому же поручить столь опасное дело? – спросил Гидарн, невольно понизив голос.
– В таком деле лучше всего действовать самим, – ответил Интаферн.
– Нам двоим?! – в голосе Гидарна прозвучали одновременно изумление и страх.
– Думаю, Мегабиз тоже будет с нами, – сказал Интаферн.
– Все равно втроем мы ничего не сможем сделать, – замотал головой Гидарн. – Надо заручиться поддержкой хотя бы нескольких вельмож из близкого окружения Дария.
– Чем больше людей участвует в заговоре, тем больше вероятность, что заговор будет раскрыт, – возразил Интаферн. – Запомни это, Гидарн.
– Но мы даже не знаем наверняка, согласится ли Мегабиз на убийство Дария, – продолжал возражать Гидарн.
– Мегабиз согласится, – уверенно проговорил Интаферн, – ибо царем после убийства Дария станет кто-то из нас троих. Таково будет обязательное условие заговора. Вот почему нам не нужны посторонние люди.
Несколько долгих мгновений Гидарн обдумывал сказанное Интаферном. Наконец он спросил:
– Когда ты намерен поговорить об этом с Мегабизом?
– Нынче же вечером, – сказал Интаферн.
– Я пойду с тобою.
Мегабиза особо уговаривать не пришлось, у него тоже были опасения, что Дарий после подавления всех восстаний намерен спровадить его куда-нибудь подальше.
– К моим советам Дарий не прислушивается, зато внимает любой болтовне Аспатина, – пожаловался Мегабиз заговорщикам. – Породниться со мною царь не пожелал, отвергнув мою дочь, как будто она уродливее дочери Отаны. Царских подарков я не получал уже давно и не надеюсь получить, глядя на то, какими милостями осыпает Дарий того же Аспатина и этого безродного выскочку Арбупала, который только и умеет, что драть горло и бренчать на струнах.
Заговорщики условились подстеречь царя в таком месте, где с ним не будет свиты и телохранителей. После убийства Дария они решили сразу же бросить жребий, кому из них быть царем. Двое других должны будут всячески помогать новому царю удержаться у власти.
В Экбатаны меж тем продолжали прибывать гонцы с мольбами о помощи Гистаспу. Отважившись на решительную битву с восставшими в Парфии, Гистасп потерпел поражение и теперь уповал лишь на подмогу от сына. Интаферн же всех гонцов от Гистаспа отправлял в те области Мидии, где, по слухам, Дарий продолжал гоняться за Фравартишем, как волк за оленем. Вести войско в Парфию без царского приказа Интаферн не отваживался. Впрочем, он и не собирался этого делать, надеясь, что Гистасп в скором времени погибнет от рук восставших парфян и тем самым избавит заговорщиков от необходимости устранять еще и его. Интаферн, Гидарн и Мегабиз понимали, что Гистасп вряд ли простит им убийство своего старшего сына. И тем более не простит, что его род утратит навсегда царский трон.
Однако Интаферн и предположить не мог, что кто-то из посланцев Гистаспа проявит столько усердия и разыщет Дария в диких Мидийских горах, где и в мирное-то время было полно разбойничьих гнезд, а в нынешнюю смутную пору каждый второй мидиец и вовсе не расставался с оружием.
