Аспатин засмеялся:
– О повелитель, твое благородство граничит с коварством. Полагаю, что Фравартиш скоро окажется не перед выбором, а перед неизбежностью встречи с тобой.
Селенья аризантов были разбросаны не только в долине, но и в предгорьях. Они напоминали пчелиные соты, ибо дома в них лепились друг к другу, поднимаясь уступами по склонам гор. Единственным городом в земле аризантов был Кундуруш. К нему-то Дарий и вел свое войско.
Повинуясь запрету царя, персы воздерживались от мародерства, несмотря на явную враждебность местных жителей, которые предпочитали уходить в горы и леса, лишь бы не делиться кровом и пищей с воинами царя-ахеменида. Те же из аризантов, которые оставались в своих домах, старались не показываться на глаза, когда мимо их селения проходили персидские отряды.
Город Кундуруш был невелик, он был расположен на плоской вершине холма, в излучине довольно мелководной речки. Приземистая городская стена шла вдоль обрывистого берега, с другой же стороны с нее открывался чудесный вид на хлебные нивы, по которым вольный ветер гнал зеленые волны.
Стоя на крепостной башне, Дарий оглядывал расстилавшуюся вокруг равнину.
Благодаря весенним дождям и щедрому солнцу даже на каменистой поверхности межгорья там и сям зеленели низкие травяные кустики. Ближе к реке, на возделанных участках земли, стремительно подымалась в рост пшеница. Ее медвяно пахнущие стебли с ярко-зелеными листьями полыхали от ветра. Едва успев отцвести, пшеница выбросила крупный колос. Нисайя недаром считалась житницей Мидии.
«Фравартиш не зря не уводит из Нисайи свои отряды, здесь ему легче прокормить войско, – думал Дарий. И он непременно станет сражаться за Нисайю – может быть, не здесь, так в другом месте. Хотя лучше бы здесь».
Дарий уже знал примерно, каким образом лучше выстроить свое войско перед битвой, с какой бы стороны ни появился враг.
Персидское войско встанет между Кундурушем и своим укрепленным станом, тем самым обеспечив себе прикрытие с флангов. Ежели противник появится из-за холмов с юго-востока, значит персы встанут спиной к реке. Коли восставшие станут нападать из-за реки с запада, тогда Дариево войско обратится спиной к холмам. Если Фравартиш двинет свои отряды с двух сторон сразу (может ведь случиться и такое), стало быть, и Дарию придется разделить свое войско надвое. Но в любом случае у Дария будет возможность для упреждающего маневра, так же как и возможность вовремя отойти в укрепленный лагерь. Либо он нанесет внезапный удар отборным отрядом пехоты, специально для этой цели укрытым за стенами Кундуруша.
Царь полагал, что он предусмотрел все.
Тянулись томительные дни ожидания…
Если во дворце в Пасаргадах или в обширных дворцовых покоях вавилонских царей Дарий был избавлен от необходимости каждый день видеть сборище придворных лизоблюдов, то в тесноте своего нынешнего жилища он был вынужден каждодневно лицезреть угодливые физиономии надоевших вельмож, выслушивать их льстивые бессмысленные речи. И только на ночь все оставляли его в покое в блаженном одиночестве, вот почему Дарий с таким нетерпением дожидался окончания дня. Он даже отказывался от услуг наложниц, дабы полнее насладиться отдохновением от своего опостылевшего окружения.
Дарий не раз укорял Аспатина: дескать, зачем за войском следует такая орава не пригодных для войны людей? К чему терпеть такую обузу во время трудных переходов? Не лучше ли отправить в Экбатаны всех этих евнухов, служанок, поваров, цирюльников, массажистов и предсказателей? Или оставить их здесь, в Кундуруше, не на поле же боя их тащить?
Аспатин возражал Дарию с мягкой понимающей улыбкой:
– Так всегда было. Где бы ни находился персидский царь, все его слуги и приближенные обязаны сопровождать его. Весь дворцовый этикет Кир Великий перенял от мидийских царей, а те, в свою очередь, все дворцовые церемонии от царей вавилонских. Кир полагал, что персидские цари ничуть не хуже царей Мидии и Вавилона.
– Но в боевых походах нужны только воины, конюхи, оружейники – и никого более! – продолжал настаивать Дарий. Аспатин же ни в какую не соглашался с царем.
