И Прексасп ткнул пальцем в сидевшего пред ним «царя».
Смердис вскочил со стула и схватил Прексаспа за пояс, что означало: он выносит ему смертный приговор.
Стража набросилась на Прексаспа и поволокла его к выходу.
– О, позднее прозренье! – продолжал выкрикивать Прексасп, упираясь изо всех сил. – Сын Кира мертв, а его место занимает самозванец! И зовут его Смердис! Маги хитростью и коварством отняли царский трон у персов! Однако можно обмануть людей, но не богов. Митра и Варуна[41] покарают вас, злодеи!
Прексасп плюнул в лицо Гаумате.
– Убейте же его! – закричал Гаумата.
Воины подняли копья.
Неожиданно Прексасп с кошачьей ловкостью выхватил из своего широкого рукава небольшой кинжал и полоснул им одного из стражей по глазам. Воин вскрикнул от боли и закрыл лицо руками. Увернувшись от занесенного копья, Прексасп сумел ранить в шею второго стражника. Тот скорчился и упал на пол.
Гаумата, вытащив из-за пояса акинак, бросился на Прексаспа.
Они сцепились, норовя поразить один другого.
Видя, что Прексаспа не победить и что его кинжал распорол щеку Гаумате, Смердис поднял с пола копье и со всей силы метнул в Прексаспа. Тот опять увернулся, острие дротика вонзилось в дверной косяк, едва не поразив Гаумату.
Прексасп опрометью выскочил за дверь.
А Гаумата в бешенстве крикнул, обернувшись к Смердису:
– Ты с ума сошел! Ты же чуть не убил меня!
В следующий миг Гаумата встретился глазами с дворецким, который с бледным лицом попятился от него. Гаумата выразительно взглянул на Смердиса, и тот понял его без слов. С разворота, одним ударом кинжала, Смердис заколол дворецкого, и тот бездыханный сполз по стене.
– Добей и этих, – Гаумата кивнул брату на раненых стражей, а сам кинулся догонять Прексаспа.
Гаумата полагал, что Прексасп побежит к главному выходу, поэтому первым делом устремился туда, криком сзывая к себе дворцовую охрану. Однако, у главных ворот Прексасп не появлялся. Гаумата разослал воинов ко всем другим выходам с единственным приказом убить Прексаспа, где бы его ни обнаружили. Поскольку стража во дворце почти полностью состояла из верных Гаумате людей, никому и в голову не пришло подвергать этот приказ сомнению.
Прексасп был обнаружен на верхней площадке дворцовой башни, которая возвышалась над всеми семью стенами, окружавшими дворец. С огромной высоты он кричал столпившемуся на площади народу, что царь Бардия мертв, что его убили маги Гаумата и Смердис. И что последний занял царский трон, пользуясь внешним сходством с Бардией.
Стражники закололи Прексаспа копьями, и крики смолкли.
Толпа на площади еще долго не расходилась, люди были встревожены. Многие поняли, что во дворце творится нечто неладное. Царские глашатаи, выехавшие к народу верхом на конях, так и не смогли заглушить эту тревогу. Известие о том, что справедливый и честный Прексасп убит по обвинению в измене, было воспринято народом с явным недоверием.
Постепенно площадь опустела, но спокойствие в Экбатанах так и не наступило. Всевозможные слухи бродили из улицы в улицу, из дома в дом, будоража умы.
Гаумата послал отряд воинов схватить Аспатина, сына Прексаспа. Но его люди вернулись ни с чем: Аспатин успел скрыться.
Когда Атосса узнала о произошедшем, ей стало так страшно, словно палач уже набросил ей на шею волосяную удавку. Она стала обдумывать, как выходить из создавшегося положения. Даже признавая крах своих честолюбивых замыслов, эта властная женщина не собиралась покоряться судьбе, уповая на трезвый расчет и счастливый случай.
Евнухи Артасир и Багапат, вернувшись с базара, принесли царице скатки дорогих тканей.
Атосса проснувшись с головной болью, небрежно одетая и непричесанная, разглядывала разложенные перед ней образцы материи. Здесь были расшитая золотом парча, тончайший египетский виссон, гладкий глянцевитый шелк, мягкий кашемир…
Рядом с Атоссой находилась одна из ее рабынь, которая собиралась делать прическу своей госпоже, но когда пожаловали евнухи, внимание рабыни мигом переключилось на яркие отрезы тканей. Девушка была любимицей царицы и потому смело давала ей советы, какая из расцветок больше годится на платье, какая на плащ или шальвары.
