С этими словами Дарий выколол кинжалом Паравезгу глаза и отрезал уши.
Паравезг без стона вынес пытку, лишь поморщившись от боли. Он ничего не ответил Дарию.
Вечером во время победного пира в царском шатре веселы были все, кроме Дария.
По обычаю персы подняли первую заздравную чашу за тех, кто сложил голову во всех прошедших битвах. Вторую – за погибших в последней битве. Эта вторая чаша непременно сопровождалась похвальным словом тому, кого из павших в последнем сражении хотели отметить особо. Почтить память Арсама хотели многие, но слово по праву досталось его внуку Ариаспу.
– Благодаря деду я излечился от трусости, это известно всем, – молвил юноша, стоя с чашей в руке. – Мой случай лишний раз подтверждает то, что мудрость досталась моему деду от самого Воху-Ману, которого он часто упоминал в своих молитвах. Каждый из присутствующих здесь хоть однажды да обращался за советом к моему деду и неизменно поступал так, как он советовал. Всем известно, что Арсам, сын Ариарамна, никогда ни словом, ни делом не нарушал нравственные правила, отличающего честного человека от бесчестного. Кто знал моего деда, тот поймет золотую истину сказанного мною. Я пью за справедливейшего и мудрейшего из персов!
Ариасп осушил свою чашу.
Следом за ним выпили вино все присутствующие на пиру.
После того, что сказал брат, Дария охватила такая печаль, словно он остался совсем один на всем белом свете. Ему хотелось плакать, ведь он больше никогда не услышит знакомый с детства чуть грубоватый говорок деда, его нравоучительный тон, бесхитростная прямолинейность которого неизменно открывала глаза истине.
А когда дело дошло до песен и кто-то из гостей запел победную песнь, сочиненную Арбупалом, Дарий покинул застолье, чтобы никто не увидел слез на его глазах. Царь вышел из шатра, прошел мимо костров и палаток стана, мимо воинов, веселившихся и пьющих молодое вино, ведь виноградниками так щедра была здешняя земля. За царем последовали два плечистых телохранителя и Аспатин. А Дарию хотелось побыть одному, душа его жаждала тишины и одиночества.
Царь опустился на землю в тисовой рощице возле струящегося по камням ручья.
Бледный свет ущербной луны путался в ветвях деревьев. Было таинственно и зябко. Тишину ночи нарушали пьяные крики, доносившиеся из персидского стана. Да с поля битвы долетало тявканье лисиц и шакалов, поедающих мертвецов.
Царские телохранители, взяв луки на изготовку, расположились поодаль, чтобы обозревать большее пространство. Аспатин находился в нескольких шагах от царя, но не подходил ближе, видя, что Дарий плачет. Подошел лишь тогда, когда Дарий подозвал его.
– Аспатин, – сдавленным от рыданий голосом произнес царь, – ты был свидетелем всего свершенного мною со дня воцарения. Сколько сил, сколько войска, сколько дорогих моему сердцу людей я положил в битвах, стараясь сохранить державу Кира. За один лишь год я прошел с войском по горам, степям и пустыням тысячу парасангов, взял штурмом семнадцать крепостей, выиграл четырнадцать сражений. Но поверишь ли, Аспатин, все свои победы я отдал бы за то, чтобы воскресить Арбупала или своего деда. Печаль переполняет мое сердце, а слезы так и льются, и я не в силах остановить их. Я побеждаю своих врагов, Аспатин, но знает ли кто-нибудь, какою ценой даются мне эти победы!
– Я знаю, царь, – тихо отозвался Аспатин.
– Я – царь царей, мне все подвластно! – с горькой язвительностью воскликнул Дарий, взмахнув рукой. – Но и в своем всевластии я самый несчастный человек, ибо за свое величие расплачиваюсь жизнями дорогих мне людей. Клянусь Митрой, это самая высокая плата!
«Вот оно, истинное величие царя-победителя, – подумал Аспатин. – Покинув праздничный стол и сотрапезников, Дарий плачет по тем, кого уж не вернуть, но память о которых останется с ним навсегда».
* * *
Вскоре после битвы при Аутиаре Тахмаспада разбил сагартиев и пленил их вождя Чиссатахму. По приказу Дария Чиссатахма был посажен на кол в городе Арбелы, столице тамошних земель. Тогда же к Дарию привел войско военачальник Дадаршиш, наконец-то подавивший мятеж в Маргиане. Фрада, возглавлявший восставших маргианцев, пал в битве, и Дадаршиш привез Дарию его голову. Пришла радостная весть и из Мидии, где Даиферн рассеял остатки мятежных будиев и взял в плен их предводителя Иштубазана. По воле Дария сводный брат Фравартиша был казнен в Экбатанах.
