Чай меня интересовал мало, а вот тупой нож для масла и джема должен был стать идеальным орудием предстоящей диверсии. Верхнюю фрамугу для меня распахнули; но, во-первых, она располагалась высоко, во-вторых, была для меня слишком маленькой. Значит, придется самой поработать ручками.
Я злобно пыхтела, рама упорно сопротивлялась. Подозреваю, последний раз ее открывали еще при прадедушке Теодора. Используя ножик, как рычаг, я отжала верхний и нижний шпингалеты и теперь воевала с ручкой. Та с трудом, но проворачивалась, а вот, чтобы открыть створку, пришлось, как следует, расшатать заклинившую конструкцию. Вначале я поковырялась в щелях тупым лезвием, а потом вцепилась в раму, упираясь ногами и налегая всем весом. Рывок, жалобный скрежет, еще рывок, протестующий скрип. Только бы не раскурочить это чертово окно: я с Теодором тогда в жизни не расплачусь!
Судьба или кто, тут у них отвечает за благосклонность мироздания, была настроена ко мне благодушно. Створка поддалась и неожиданно легко распахнулась. Правда, за ней обнаружилась еще одна, но вдохновленная близостью свободы, сейчас я справилась быстрее.
Прилетевший из парка ветерок взъерошил мои волосы. Я вытерла руки салфеткой, отряхнула платье, так как я перед этим окном чуть ли не на колени становилась. Воровато оглянулась через плечо, подобрала подол и вылезла в оконный проем.
Ничего не случится, если я немного развеюсь. Чуть-чуть погуляю, потом вернусь, перекушу, и никто про мою отлучку не узнает. А с Теодором я потом поговорю на тему неожиданного ограничения территории моих перемещений. Или не поговорю.
Я, не торопясь, брела по дорожке и мурлыкала себе под нос песенку. В кронах раскидистых кленов щебетали птицы. Отходить далеко я не планировала, закономерно опасаясь заблудиться. А вот кружок-другой по ближайшим безлюдным аллеям лично мне пойдет только на пользу.
Я свернула с боковой дорожки на более широкую аллею, посыпанную золотистым песком и окаймленную живой изгородью в человеческий рост. Здорово-то как! Тень вместе с деревьями осталась позади, солнечные лучи ласково касались моего лица, и я довольно щурилась. Хорошо!
Замечтавшись, я не сразу заметила, что мне навстречу идет группа людей. Вежливое приветствие заставило меня вздрогнуть от неожиданности и вернуться к окружающей реальности.
Машинально присев в положенном книксене, я с любопытством посмотрела на остановившихся мужчин. Четверо, все мне не знакомы, что, впрочем, неудивительно: мой круг общения пока довольно ограничен, а эти люди не похожи на рядовых обитателей дворца. Зажиточные горожане, прибывшие на аудиенцию, или местная знать? Второе вероятней: трое мужчин одеты скромнее и держатся чуть позади, как сопровождение, а вот четвертый… Не молодой: лет под пятьдесят не меньше. Из-под бордового берета выглядывают коротко стриженные седые волосы. Роскошный, даже вычурный наряд не скрывает общей одутловатости и сутулости фигуры, кожа желтоватая, нездоровая; но взгляд глубоко посаженных темных глаз внимателен и цепок. Подбородок широкий, упрямо выдающийся вперед, лоб высокий, морщинистый, черты лица довольно грубы, но в осанке и манере себя держать чувствуется властность.
– Простите, леди, – голос у незнакомца оказался бархатным, без стариковского дребезжания. – Я не имел чести быть представленным вам.
Я недоуменно нахмурилась. В этом простом платье, без шляпки, с короткими встрепанными волосами я похожа скорее на служанку, чем на знатную особу, а родовитые личности простым людом, как правило, не интересуются.
– Евгения, – коротко отозвалась я, когда выжидательное молчание неприлично затянулась.
Наверное, это была не совсем правильная форма представления дамы, потому что мужчина чуть уловимо нахмурился. Но после этого перехватил мою руку, склонился и коснулся сухими губами тыльной стороны ладони.
– Рад знакомству с вами, леди Ев…гения, – незнакомец чуть заметно замялся: видимо имя было ему непривычно.
– Тут меня переименовали в Эужению, – со вздохом призналась я. – А вы кто?
– Леди Эужения, – бархатно промурлыкал мужчина. – Позвольте представиться вам: уполномоченный посол королевства Антар, герцог Тавис Аурист.
