Прежде всего, искажение происходит при попытке притянуть просветление с его вершины, с его пика в темные закоулки ума. Именно здесь происходит первое и самое сильное искажение - извращается девяносто процентов реального.
Второе искажение происходит при использовании средств языка. То, что осознаешь сердцем, - одно, а передача этого осознания словами - совсем иное. Человека переполняет любовь, но стоит ему произнести вслух: "Я люблю тебя", как он тут же осознает, что слово "любовь" слишком мелкое, оно не может передать всю полноту чувств. Кажется, что использовать слово для передачи чувства действительно не имеет никакого смысла.
Третье искажение происходит тогда, когда человек слышит о чужом опыте просветления. У каждого из нас свои собственные взгляды, убеждения, предрассудки, своя философия, своя идеология. Мы незамедлительно даем услышанному свою собственную интерпретацию. Пока твои слова дойдут до слушателя, не останется уже ничего истинного, ничего изначального, что зародилось на пике твоего сознания. Оно успело претерпеть столько искажений, что стало чем-то совершенно иным. Вот почему просветленные часто молчат о своем опыте. Из ста, достигших просветления, лишь один, пожалуй, предпочел говорить о нем.
Гаутама Будда был исключительным человеком, он отличался высокой культурой и красноречием: реши он молчать, и мир много потерял бы. Боги сошли с небес, коснулись его ног и попросили начать рассказывать. "Вся Вселенная ждет. Ждут деревья, горы, ждут долины, облака, звезды. Не обмани их ожиданий. Прояви доброту, сжалься над ними и говори".
Но у Гаутамы Будды были свои аргументы. Он сказал: "Мне понятно ваше сострадание, и я не прочь рассказать. Целых семь дней я не мог решиться: говорить мне или нет, и все аргументы были за то, чтобы я хранил молчание. Я не нашел ни единого аргумента в пользу иного. Меня все равно поймут превратно, какой же смысл говорить, если абсолютно очевидно, что всё услышанное будет неправильно интерпретировано? Меня начнут презирать; люди не в состоянии услышать меня, услышать того, кто достиг просветления. Чтобы слышать, нужна готовность, этому необходимо учиться, ведь слышать и слушать - не одно и то же.
Но даже тот, кто поймет меня, не сделает ни единого шага, ведь каждый шаг связан с риском. Это все равно, что ходить по лезвию бритвы. Я и хотел бы говорить, но не вижу в этом никакого смысла. Все мои аргументы были против этого".
Боги переглянулись. Гаутама говорил правду. Они удалились посовещаться. "Нельзя сказать, что он неправ, но все же он должен заговорить. Нужно найти способ убедить его". После долгого обсуждения они, наконец, пришли к единому соглашению.
Боги вернулись к Гаутаме Будде со словами: "Мы нашли один маленький аргумент "за". Он очень маленький по сравнению с аргументами "против", но мы хотели бы, чтобы ты подумал. Вот наш довод: тебя могут неправильно понять девяносто девять процентов людей, но ты же не будешь утверждать, что тебя не поймут все сто процентов. Оставь хотя бы маленький шанс - пусть это будет один процент. А один процент в огромной Вселенной - не так уж и мало, это довольно много. Вероятно, даже из этого процента лишь немногие смогут последовать по великому пути.
Если благодаря твоим словам просветления достигнет хотя бы один, то ради этого тебе стоит говорить. Просветление настолько ценно, что даже если результатом всей твоей жизни станет только один просветленный, то можешь считать, что прожил жизнь не зря. Говорить, что этого недостаточно, неправомерно; этого более чем достаточно. Ты, как и мы, знаешь, что всегда есть несколько человек, находящихся очень близко, буквально на границе просветления. Для того чтобы перешагнуть этот барьер невежества, рабства и покинуть свои тюрьмы, им нужна лишь маленькая надежда, небольшая поддержка, один небольшой толчок. Ты должен заговорить".
Гаутама Будда закрыл глаза и на мгновение задумался, затем произнес: "Не буду отрицать такую возможность. Это не веский аргумент, но я понимаю, что все мои доводы, какими аргументированными они бы ни были, блекнут перед лицом сострадания. Я проживу, по меньшей мере, сорок два года, но, если мне удастся привести к просветлению, хотя бы одного человека, я буду щедро вознагражден. Я буду говорить. Возвращайтесь и ни о чем не беспокойтесь". И он говорил непрерывно сорок два года.
