Сколько теперь ждать? И дождется ли она? Или придется еще неизвестное время искать новую подходящую душу?
Лиза подтянула к себе колени, обняла их руками и спрятала в них лицо, чувствуя, как мелко дрожит тело. От холода и бессилия.
Чужие шаги чуткий слух уловил сразу, едва только кто-то появился на крыше. Она знала, кто пришел, но оборачиваться не стала. Не могла не знать о его смерти, ведь она чувствовала ее, но откладывала тот момент, когда ей придется перевести его через рубеж. Надеялась, что это сделает уже не она. Все равно там им не быть вместе. Для таких, как она: заблудших душ, которые слишком долго скитались в уже чужом для них мире — отведено отдельное место.
Юра подошел к ней, сел рядом. Очень близко, но не касаясь ее. Молчал. Лиза не выдержала первой:
— Зачем ты это сделал? Я ведь сказала, что ты можешь вернуться.
— Сказала, — согласился он. — Ты сказала, что я сам пойму, как мне вернуться, стоит только прислушаться к ощущениям. Я прислушался и понял, что у меня есть выбор: вернуться или уйти к тебе.
— Ты выбрал неправильно.
— Не тебе судить.
Лиза выпрямилась и посмотрела на него. Он был серьезным и сосредоточенным, смотрел на нее без улыбки. А затем внезапно протянул руку и коснулся ее щеки, погладив кожу большим пальцем. Теперь его прикосновение ощущалось немного по-другому: еще нежнее, теплее, желаннее. Лиза зачарованно смотрела на него, больше ничего не говоря. Он наклонился к ней и легонько коснулся ее губ. Она не остановила его, поэтому секунду спустя поцелуй стал глубже, настойчивее и требовательнее. Она не помнила, чтобы ее когда-нибудь так целовали, чтобы от поцелуя так сладко замирало все внутри. Хотелось только одного: чтобы он не останавливался, продолжал целовать ее, нежно гладить пальцем щеку, прижимать к себе, давая понять, что чувствует то же самое.
Когда он наконец отстранился, Лиза открыла глаза, видя перед собой все такое же серьезное и задумчивое лицо.
— Это было даже лучше, чем я себе представлял, — признался Юра.
Лиза улыбнулась.
— Так ты сделал это только ради того, чтобы поцеловать меня?
Он улыбнулся в ответ, продолжая гладить ее щеку.
— По-другому ты не соглашалась.
— Глупый.
— Мужчины часто делают глупости ради женщин, ты разве не знала?
— Не ради таких, как я.
— Только ради таких, как ты, это и стоит делать.
Лиза чувствовала, как против воли в груди разливается тепло. Ощущения были ни на что не похожи. Она стала Смертью, чтобы иметь значение, но это не сделало ее кому-то нужной. До встречи с ним. Ради этого стоило прожить сто лет в образе Смерти. Стоило проиграть Марку и Рите, чтобы сидеть сейчас здесь и понимать, что ее впервые любят.
Наверное, Юра это понял, потому что продолжил:
— У меня есть брат, он позаботится о матери. Мои друзья, надеюсь, будут помнить меня. Пациентов спасет кто-то другой. Сын вырастет, однажды влюбится и поймет меня. А о тебе есть кому позаботиться?
— Я не нуждаюсь в заботе. Ты разве забыл, кто я?
— Жаль, если ты действительно так думаешь. — Вторая его рука тоже переместилась на ее щеку. Теперь он держал ее лицо в своих ладонях и смотрел в глаза. Так близко, что она чувствовала бы его дыхание, если бы он еще дышал. — Я никого не бросал. Я лишь выбрал ту, которая нуждается во мне больше. И в которой больше нуждаюсь я.
— Но ты не можешь остаться со мной. Ты обычный человек, и после смерти должен уйти в другой мир, туда, куда полагается уходить всем душам. И куда мне ход пока закрыт.
В его взгляде Лиза внезапно увидела что-то такое, что дало ей понять: он предусмотрел и это.
— Я выяснил, что удерживает души в этом мире. И благодаря этому я смогу остаться с тобой столько, сколько будет нужно.
— Даже если это будут десятки лет?
— Даже если сотни.
— Однажды ты можешь возненавидеть меня за это.
— Не будем торопить события.
Лиза еще несколько секунд смотрела на него, а потом закрыла глаза, соглашаясь с ним. Юра снова коснулся ее губ в быстром поцелуе, а затем прижал к себе. Лиза с благодарностью обняла его. Она не будет торопить события. Спешка не приводит ни к чему хорошему, ей ли не знать? Пусть все идет так, как должно. Теперь, когда она больше не одна, ожидание вечного покоя не будет таким томительным.
