послеобеденной прогулкой в парке, смертельная болезнь - не более чем легкой простудой, утрата близких - шуткой телевизионного комика.
Он орал, ощущая, как набухли вены у него на шее, как приливает кровь к голове, и
надеялся, искренне надеялся на то, что с ним случится удар и он умрет на месте и
провалится в вечную тьму, и не воскреснет никогда, и не вспомнит ту мерзость, что
улыбалась ему.
Он пытался закрыть глаза, но не смог, парализованный зрелищем, пытался выцарапать их, но осознал, что его руки более не повинуются ему. Крик, рвущийся из легких, угасал,
поглощаемый густым мраком, и вот он – дрожащий и окровавленный, стоит, широко
раскрыв рот, и внемлет.
- Ты… пилигрим при дворе Хаоса, - прошелестел монстр.
В неровном гнилом свете, источаемом мириадами извивающихся белых грибов, черные,
блестящие стены пещеры, казалось, уходили в бесконечность. Гигантские колонны,
поддерживающие невидимый потолок, были испещрены пульсирующими венами.
Гноистая, жирная почва вспучивалась и опадала в такт биению сердца гиганта.
Повсюду: по стенам, по колоннам, по земле - неистово сновали существа; некоторые из
которых были антропоморфны; иные, бледные, безглазые, с мощными челюстями, о шести
и более ногах, лишь отдаленно напоминали людей. Они ползали, ведомые неизъяснимой
логикой, сновали, натыкаясь друг на друга, огрызались, переползали через тела своих
товарищей, падали и пропадали под ногами других существ. В двух шагах от Столина
пожилой мужчина в спецовке, припадая на четвереньки, тащил в зубах огромный кусок
металлической рельсы. Чуть поодаль женщина в цветастой юбке, ухватив руками
холодильник с отсутствующей дверцей, подпрыгнула и легко взлетела, расправив за
спиной прозрачные крылья. Слева, по колонне, спускалась омерзительная многоножка
чудовищных размеров - каждый сегмент ее тела состоял из обезглавленного человеческого
тела, в пасти вместо зубов торчали головы - они синхронно открывали рты и исторгали из
себя пронзительный полуписк-полурев.
Жилистое белесое тело гигантского существа в центре зала напоминало огромных
размеров мешок. Под бледной кожей сетью разбегались сосуды и вены. Туловище,
надутое, как живот умирающего от холеры, было размером с пятиэтажный дом. На
поверхности тела то и дело вспучивались и лопались гнойники, орошая живот существа
слоем сероватой слизи. По бокам омерзительного мешка свешивались многочисленные
конечности различных размеров и форм - некоторые из них напоминали щупальца, тогда
как другие более походили на руки или клешни краба. Конечности существа находились в
постоянном движении.
Вокруг твари суетились похожие на гигантских муравьев создания. Высунув языки, они
старательно слизывали субстанцию с тела существа и, будто получив приказ, уносились
прочь. Некоторые в неистовом возбуждении вгрызались в плоть монстра. Тогда тварь
медленно поднимала клешнеподобную конечность и размазывала их по себе.
Существо было словно вмуровано в зал. Многочисленные черные жгуты и трубочки,
исходящие из его тела, сплавились с поверхностью стен и пола. Монстр был недвижим.
В верхней части туловища твари, над россыпью толстых щупалец, извивался подвижный
гибкий отросток длиною не менее пятидесяти метров. Он расширялся в конце,
оканчиваясь ЖЕНСКИМ ТЕЛОМ, облаченным в бесформенный халат.
- Хотели с Хозяйкой поговорить - извольте! - заверещал кто-то в самое ухо Столину. Он
повернулся механически и встретился взглядом с администратором салона «Фигаро».
Женщина нелепо размахивала руками, будто стремясь взлететь, ее лицо было искажено,
из полуоткрытого рта то и дело показывался кончик розового жгута-язычка.
- Вот и жалуйтесь ей! - прошипела она и действительно со стрекотом взмыла в воздух.
Столин почувствовал, что земля уходит у него из-под ног, и начал падать в блаженную яму
забытья, но не успел он коснуться земли, как что-то липкое и омерзительно влажное,
спеленало его и оторвало от земли.
«Сейчас оно меня раздавит» - спокойно и даже радостно подумал он и наконец
зажмурился.
- Откройте глаза!
Его встряхнули сильно, потом на мгновение хватка ослабла, его подбросили в воздух и
