Мануэль – прежде чем усвистать в спортивные товары – должен был выполнить мое задание: ко всему присмотреться и записать, какие люди что приносят и что забирают. А если он хочет действительно сослужить мне службу, то пусть проведет среди посетителей небольшой блиц-опрос – для школьной газеты – о том, что их сюда привело, какой опыт по этой части у них уже есть и какого они мнения о бесплатных магазинах в принципе. Это было, конечно, эксплуатацией детского труда, но Мануэль любил такую работу – в отличие от меня.
Я как раз завис между горами посуды и залюбовался чувственно-волнующим каменным литровым сосудом, напомнившим мне о детстве, потому что у моего дедушки была похожая кружка, как вдруг ко мне обратилась женщина лет тридцати прямо-таки с металлом в лице и бейджиком на груди с именем Нина. Она прошептала:
– Ты можешь забрать эту пивную кружку бесплатно.
В том смысле, что бывают у нас всех плохие времена.
Я заявил Нине, что нахожусь тут с журналистской миссией и работаю над репортажем для «Нового времени», и это впечатлило ее до такой степени, что она тут же перешла на «вы», так что я даже не успел вдоволь насладиться ее предыдущим «ты». В маленьком подсобном помещении, где мы могли без помех побеседовать, мне налили кофе из термоса, и Нина развернула передо мной историю зарождения и развития этой сказочной страны секонд-хенда.
Единственная печальная глава касалась как раз близкого будущего: дом, в котором находился магазин, принадлежал одной трастовой компании, которая намеревалась реконструировать здание и предупредила их, что с января повысит арендную плату на треть. Тем самым Подарочному центру больше не продержаться за счет симпатии частных персон, придется, к сожалению, закрывать бесплатный магазин и перебазироваться в более дешевый район на окраине города. Владельцу это будет только кстати, поскольку, по слухам, здесь вскоре должен открыться магазин деликатесов.
Я пометил себе фамилию и номер телефона владельца, простился с Ниной и забрал Мануэля, который уже завершил разведку и выбрал свою топ-тройку подарочных предметов, которые, судя по всему, предназначались для новой формы современного троеборья: жокейку, хоккейную клюшку и очки для нырянья.
– А ты себе ничего не подыскал? – спросил он меня.
Я вспомнил красивую пивную кружку, но я ведь был при исполнении, поэтому ответил:
– Нет, сегодня нет.
* * *
Мы обменялись полученными сведениями и обсудили дальнейшие шаги. По мне, так нам следовало бы сразу посетить владельца этого дома – по имени Дитмар Штайнингер – в его трастовой конторе на втором этаже и расспросить по поводу слухов о повышении арендной платы, чтобы на сегодня покончить с делами, поскольку я был уже сильно утомлен.
– Я бы на твоем месте не стал этого делать, – сказал Мануэль.
– Почему не стал бы?
– Как только он тебя увидит, то сразу поймет, что это будет за очерк.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, он ведь не примет тебя за большого фаната магазина деликатесов.
Уж не комплимент ли это был?
– Да он и не должен принимать меня за фаната, – ответил я.
– Но тогда он сразу догадается, что ты напишешь о нем плохо, поэтому не скажет тебе ничего или хотя бы не скажет правду.
Я обомлел. Мой высокоинтеллектуальный мальчик обладал способностью думать на три хода вперед и даже видеть насквозь людей, которых никогда не видел.
– И что бы ты предложил? – спросил я.
– Будет лучше всего, если ты позвонишь ему, станешь интересоваться только магазином деликатесов и скажешь, что находишь суперским, что такой магазин там наконец появится. А в газете потом напишешь, что находишь это суперски плохим и подлым.
– Мануэль, само по себе это задумано гениально, но абсолютно несерьезно, – сказал я.
– Ну и что? Главное, чтобы магазин, в котором все бесплатно, не закрылся, – ответил Мануэль.
