– Послухи мы днесь! – изо всех сил кричал каждый из сотни присутствующих, и в дружном крике толпы слышался голос богов, тоже принимающих свидетельство.
Асмунд снял покровец, и в глаза всем присутствующим ударил золотой блеск священной чаши, заново начищенной ради этого дня. Рагвид поднес блюдо Ельге. Когда она брала чашу, от волнения руки ее слегка дрожали, на глазах блестели слезы. Она не плакала, когда отдавала эту чашу чужой женщине, но теперь ей труднее было владеть собой.
Рагвид взял у отрока кувшин и осторожно наполнил золоченое нутро сосуда светлым медом. Ельга повернулась к гриднице, держа чашу обеими руками. Золотисто-карие глаза ее сияли, и казалось, это их светом полна чаша.
– Будьте живы, мужи русские и полянские, и все гости наши! – звонко произнесла она. Целый год она не пользовалась умением говорить перед гридницей, воспитанном в ней с отрочества, и сейчас ощутила, как за спиной расправляются уставшие от неволи крылья вдохновленного духа. – По праву моего родства с Ельгом и Ольведой, с Ингером и Святославом я принимаю эту чашу и призываю благословение богов на очаг дедов моих, на дом отца и матери моих, на весь род русский. И да будет благословен богами муж мой, Асмунд сын Одда, и князь Святослав, сын Ингера, на руках его, да правят они землей Русской мудро и справедливо, да подадут боги веку их мир, изобилие, благополучие!
Под приветственные крики повернувшись к Асмунду, она протянула ему чащу. Он взял ее, накрыв кисти Ельги своими, отпил, поцеловал ее. Потом взял на руки Святослава, и Ельга подала чашу мальчику. Пить из большой чаши тому было неудобно, и Святка едва коснулся ее края губами, принимая благословение.
Взяв Ельгу за свободную руку, Асмунд возвел ее на ступеньки престола. Потом поднял Святку и усадил на мужскую половину стола. Ельга тоже села, а Асмунд встал рядом, со стороны Святки. Сесть на этот стол ему не позволяло его некняжеское происхождение, но много лет не будет ни одного человека, стоящего к престолу ближе, чем он. Новый меч сверкал золоченой рукоятью возле его пояса, а бояре и гриди радостно кричали, вздымая руки. Они были прекрасны как боги: Заря-Зареница, юное Солнце возле нее и охраняющий их золотоголовый Перун с мечом-молнией. Красота, мудрость, сила, отвага, и новый, свежий росток на древнем корне, устремленный в будущее и способный расти до самого неба.
– Она как мать Кристуса с ее божественным сыном, сидящая на небесном престоле, – пробормотал Кольберн, видевшие такие изображения в храмах Корсуньской страны. Хоть Ельга ему и не досталась, он не мог не признать, что она превосходит всех женщин этой земли.
Придерживая Святку за руку, чтобы не вертелся, пока народ любуется ими, Ельга смотрела в гридницу. Наконец-то она заняла свое истинное место. Сколько лет сидение княгини киевской оставалось пустым; ненадолго на него присела залетная птица, но унеслась во тьму, откуда и появилась, и теперь это место занимает та, что для него рождена. С этой высоты Ельга смотрела в будущее и ясно видела много лет, наполненных нелегкими трудами, но положение ее было прочно. Много лет власть над Русской землей останется в руках ее и Асмунда. Десять лет у них есть, даже, может быть, двадцать, пока Святослав не вырастет и не войдет в зрелый возраст по-настоящему. Пропасть времени на то, чтобы создать свое сказание и соткать полотно вечной славы.
И к чему пытаться заглянуть за край, когда вся жизнь почти целиком лежит перед тобою?
