Минуту спустя министр снова возник в дверях. В руках он держал портативное переговорное устройство.
– Можете выходить на связь в любое время, сэр. – Министр с полупоклоном протянул аппарат своему непосредственному начальнику.
Президент Соединенных Штатов Америки поднял трубку и обернулся к одному из экранов, на котором графически изображалась космическая связь. Советский “шаттл” был представлен в виде зеленого треугольника, плывущего над полупрозрачной моделью земного шара. Президент откашлялся.
– Алло, вызываю “Юрия Гагарина”. Вы меня слышите? С вами говорит президент Соединенных Штатов.
Президент замолчал, вслушиваясь. И вдруг в динамике возник монотонный, лишенный интонации голос:
– Здесь нет никакого Юрия Гагарина.
– Вы... вы говорите по-английски?
– Конечно.
– О... очень рад слышать вас. Весь мир обеспокоен судьбой вашего экипажа, “Юрия Гагарина” и...
– Меня зовут не Юрий Гагарин, – ответил голос.
Президент не сдержал улыбки.
– Это я знаю, – согласился он. – Юрий Гагарин умер.
– Мне было необходимо убрать его, – ответил голос по-прежнему без всякой интонации. – Он и другие помешали бы моему проникновению на корабль, а это было необходимо мне для дальнейшего выживания.
Президент одарил министра обороны недоуменным взглядом.
Министр пожал плечами.
– Ничего не понимаю, – признался он.
– Понимаете или нет – это совершенно неважно, – заметил голос. – Важно, что я буду жить.
– Акцент у него не русский, – сообщил министр обороны уже шепотом. Стенографистка молча кивнула, подтверждая его слова.
– Вызываю “Юрия Гагарина”... Почему вы не отвечаете на вызовы вашего Центра управления?
– Потому что я не говорю по-русски, – ответил голос. – Я запрограммирован на английский язык.
– Понимаю, – кивнул президент. Прикрыв ладонью микрофон трубки, он повернулся к министру. – О чем, черт его побери, он толкует, а?
– Не имею представления, сэр, – в голосе министра обороны слышалась тревога. – Может быть, спросить, в чем он нуждается?
– Вы нуждаетесь в чем-нибудь?
– В посадке.
– Здесь?
– Я не понимаю, что значит “здесь”. Сформулируйте точнее.
– В Америке?
– Да, мне нужна посадка в Америке. Именно поэтому мне пришлось уничтожить этих роботов из мяса. Они бы помешали мне совершить посадку в Америке. Сам я не могу войти в атмосферу Земли – меня убьют силы гравитации. Но этот корабль защитит меня.
– О чем он, ради Бога? – застонал президент.
– Не могу понять, сэр. Возможно, у него поврежден мозг или расстроилась психика. Но если я верно понял его, он убил остальных членов экипажа.
– Убил?
– Да... он сказал, что уничтожил каких-то роботов из мяса. Если только, конечно, Советы не усложнили эксперимент, создав первую космическую мясную лавку, то...
– Никогда не слышал, чтобы так называли... людей.
– Вы не бывали на наших совещаниях в Пентагоне, сэр. – Министр обороны позволил себе слегка улыбнуться. – У нас существуют эвфемизмы практически для всего – например, ядерная война именуется “побочными повреждениями”. А отступление... по-моему, последним термином было “продвижение назад” или что-то в этом роде...
– Но почему он убил их? – вопросил президент.
– Возможно, чтобы убрать их с дороги. Думаю, он пытается просто перебежать. Может быть, самого его спросим?
– Вы хотите перебежать? Это так? – спросил президент своего невидимого собеседника.
– “Перебежать” есть способ передвижения или военный термин. Использование этого слова для обозначения задачи мне непонятно. Сформулируйте точнее.
– Я имею в виду – хотите ли вы получить убежище в Соединенных Штатах?
– Я хочу совершить посадку в Америке. Я уже говорил об этом.
Министр обороны, выхватив аппарат, нажал на кнопку паузы, чтобы его слова не попали на “челнок” по каналу связи.
– При всем моем неизменном уважении, сэр... последствия посадки этого корабля на американской земле могут быть крайне серьезными. Советы немедленно ответят. Как минимум в очередной раз урежут персонал нашего посольства в Москве. Или лишат наших дипломатов права отовариваться в спецмагазинах.
– С нашей стороны это тоже гуманный жест. Корабль попал в беду. Пусть садится. Я сам разберусь с последствиями.
