Глядя на свастики на вершинах башен и пожёвывая «мирровую» витаминную палочку с туром (сделав операцию, Алина, как и обещала одному нацисту, отказалась от вредных привычек и, как того хотел Гитлер, ввела спорт и ЗОЖ в обязательном порядке), Гисталина в последнее время часто с содроганием вспоминала, как жила раньше, когда жила в дерьме. Вот уж точно: золушка с косой чёлкой, как её окрестила вчерашняя передовица в “TUR über alles”. Биография Снегирёвой при переходе к Гисталиной сохранилась почти без изменений, поэтому Алина Леонидовна мысленно переименовала передовицу в «Снегурочку с косой чёлкой». Действительно, отец бросил мать, ещё когда Алина была младенцем, и мать не всегда могла достаточно прокормить её. Таким образом, путь юной будущей Гисталиной сразу же оказался отмечен сходством с молодым будущим фюрером нацистской Германии, писавшим о знакомом ему не понаслышке постоянном чувстве голода. По мере взросления проблемы никуда не ушли; напротив, их ком лишь разрастался от всё новых неурядиц. Психические нарушения, полученные в наследство от матери, деградировавшей бывшей учительницы; жестокие сверстники, равнодушные взрослые, позже — жестоко-равнодушные парни — казалось, все они играли за команду противника. Алина понимала, что ей нужно что-то изменить, и в первую очередь — в самой себе. В пятнадцать лет, уже на грани суицида, она открыла для себя мир субкультур. Девушка-панк с «ирокезом» на голове и в балахоне “The Exploited”, сидящая на плечах вокалиста “F.P.G.” в толпе под звучащую со сцены “Beat The Bastards”. Vampire-gothess в чёрном платье, высоких «стилах» и с окровавленным бинтом на шее, дающая в метро на камеру интервью какому-то «левому» мужику. Death-metal-girl, трясущая в который раз перекрашенным хаером на концерте. Индастриал-дива, под стробоскопами танцующая на пати в ночном клубе. «Сталкер» в камуфляже на заброшке, откупающийся от пентов. Фантасмагория образов-масок, последовательно сменившихся за несколько лет. Мириады случайных половых партнёров — Алина с радостью открывала доступ к её ненасытной колеоризе всем тем, кто оказывался с ней в то время на одной волне. В пятнадцать она лишилась невинности — мать так пугала, говоря, что Алину изнасилуют, что та предпочла сама раздвинуть ноги перед первым же нестрёмным поклонником. Потом были парни на один раз, которые бросали её, заставляя сердце разбиваться вновь и вновь, пока с опытом к Алине не пришло умение трахаться так, что не только бросить её стало почти невозможно, но и сама она получила возможность выбирать объект для любовных утех, даже не глядя на то, свободен он или занят. Шло время, и в конце концов она пришла к нацизму. Круг замкнулся: боны, которые часто приставали к ней в панковский период, но были отвергаемы, оказались внезапно единственными половыми партнёрами, приемлемыми для неё, и не убивший хотя бы одного «врага» человек уже с трудом сумел бы найти тайную тропу к сердцу и колеоризе дамы с повышенными запросами.
Сейчас, доедая свою палочку на балконе Кремстага, Алина Леонидовна подумала о скором юбилее: тридцать лет у государственного руля — почти женский рекорд для этой части суши! И пускай она, в отличие от Гитлера, пришла к власти не на сто процентов сама, а воспользовалась научно-высоконанотехнологичными ноу-хау покойного Джокера, памятник признательности которому простоит в её сердце до самой смерти, но удержать власть в своих руках трижды десять лет под силу отнюдь не каждому.
Да и фюрер, раз уж на то пошло, с одной стороны, финансировался самыми разными кругами, а с другой — не чурался ничего, никаких средств достижения цели, и охотно призывал на службу своему ораторскому дарованию любые НЛП- и рекламные технологии, даже не владея подобными терминами.
Многое произошло за эти тридцать лет. Давно исчезли те, кто никогда бы не смирились с её возвышением. Проследовали друг за другом вереницей в царство теней без всякой пощады друзья и товарищи по тусовкам из «прошлой жизни»; слишком много знавшие объекты былой страсти разных возрастов и полов, накопившиеся за время становления скин-герлы из панка; психически нездоровая родня. Жалость, это унизительное для того, на кого оно направлено, чувство перестало быть ей знакомо ещё в те «доисторические» (с точки зрения нового летосчисления — от её возведения на трон) времена, когда у неё была другая фамилия.
