— Странно, что вы задаете мне такие вопросы, — искренне сказала она.
— Видите ли, эта дама — ваша приятельница.
— Мэри, что ли? — удивленно спросила Рина.
— Она самая. Может, стоит начать с отборной финской икры, потом гусиный паштет…
— Да не суетитесь вы так, Доналд, — с улыбкой перебила его Рина. — Если хотите произвести на Мэри какое-то особенное впечатление, то не стоит труда, она и так уже на вас чуть не молится. И ничем особенным потчевать ее не надо, достаточно уже того, что она с вами. Впрочем, коли на то пошло, она, насколько мне известно, обожает креветки. Так почему бы не устроить рыбный ужин с хорошим белым вином?
— Отлично. Скажете повару?
— Естественно. Когда накрыть на стол?
— Да не важно. Сегодня у Мэри выходной. Скажем, в районе девяти.
— Ясно, шеф, и приятного аппетита.
— Спасибо.
— Если это все, то мне пора — тяжеловесы ждут.
Никакие это оказались не тяжеловесы. Четверо были женами американских сенаторов и конгрессменов, пятая — очаровательная китаянка, некая миссис Чу. Все пятеро были дамы стройные, с хорошими фигурами, и гимнастикой по утрам явно занимались для того лишь, чтобы подышать свежим воздухом да размять мышцы.
Прыжки, как вам это понравится? — подумала Рина и начала с разминки, а потом бег на месте.
Поначалу это был чистый кошмар. Болели даже те мышцы, о существовании которых она и не подозревала, и к тому же каждое движение напоминало опять-таки о Киле. Приходилось все время улыбаться, и мало-помалу самочувствие становилось все лучше. Наконец-то и она следит за своим «тяготением», усмехнулась про себя Рина.
Впрочем, какое это имеет значение? Кил Уэллен — единственный мужчина, которому она позволила к себе прикоснуться, да и то всего лишь раз; больше она к нему не приблизится: все та же черная стена. Даже думать о нем было мучительно больно.
Рина стиснула зубы и принялась приседать с удвоенной энергией, даже с яростью какой-то.
По окончании занятий дамы не скупились на похвалы. А Рина чувствовала себя как выжатый лимон. Кажется, в последнее время я слишком много курю, говорила она себе, пытаясь улыбаться своим подопечным, и поспешно удалилась, чтобы они не видели, как она задыхается.
Рина направилась было к каюте Доналда, но потом передумала: ему тоже совсем не надо видеть, насколько она вымотана. Неподалеку матросы разворачивали новые паруса. Они приветственно помахали ей, она кивнула в ответ. Пойду-ка лучше на нос, решила Рина, там вроде никого не видно, можно побыть в одиночестве.
Но едва она двинулась в ту сторону, как остановилась словно вкопанная, и даже схватилась за поручень, чтобы не упасть. Рина увидела Кила — загорелого, лощеного, неотразимо красивого в светлом легком костюме. Ветер трепал его волосы и, несмотря на столь неофициальное одеяние, а, может, благодаря ему, он выглядел на редкость внушительно.
Кил разговаривал с Джоан Кендрик. Не просто разговаривал. Блондинка выравнивала ему галстук, поправляла белоснежный воротничок рубашки. Рину что-то так и ударило прямо в сердце, перед глазами поплыл красный туман. Ей захотелось рвануться к этим двоим, схватить Кила за руку, оторвать от него блондинку. Нет, приказала она себе, не смей, иди, иди спокойно. Спокойно. Но легче сказать, чем сделать. Нестерпимо было видеть, как Джоан Кендрик притрагивается к Килу. Ночь, проведенная вместе, была еще слишком свежа в памяти. Только ей, Рине, дозволено прикасаться к его щеке, ощущать прохладу воротничка, поправлять галстук и глядеть в устремленные на нее глаза.
Не может быть, чтобы я ревновала, уговаривала она себя, ведь я уже не хочу его. И больше с ним не буду. Нельзя позволить себе вновь полюбить — второй утраты она не перенесет.
Рина с такой силой вцепилась в поручень, что костяшки пальцев побелели, но она и внимания на это не обратила. Она с удовлетворением отметила, что Кил отстранился от Джоан, но чему, собственно, радоваться? — Джоан теперь поглаживала его по руке, а он по-прежнему улыбался.
Как же он смог так скоро все забыть? Рина буквально физически ощущала, как мысли со скрежетом проворачиваются в голове. Ведь совсем недавно, только что сплетались их обнаженные ноги. Она ощущала жар его тела, слышала, как бьется сердце. Он прижимал ее к себе. Его длинные пальцы, крепкие ладони покоились у нее на талии, а она, вдруг с какой-то извращенной злостью подумала Рина, даже не сумела толком дать ему понять, что все кончено, это был первый и последний раз…
