Дальние края - страница 13

— Вот-вот, — не торопясь, продолжала Хоа. — Не Чан Хынг Дао ли ради пользы всего государства нарушил предсмертную волю отца, завещавшего вражду к королю? И не он ли едва не убил своего сына, когда тот подбивал его захватить престол?.. А вам скромности явно не хватает. И имя себе вы вон какое взяли! Если по-честному, его должны были вам присвоить другие. Не поняли вы прочитанного!

Ученый спор грозил затянуться. Даже тетя Шам бросила писать и прислушалась. Вьет перестал рыться в книгах, выпрямился и, прислонившись к полке, глядел с интересом на спорщиков.

Нгок хлопнул ладонью по стопке отобранных книг:

— Совсем завралась! Это я читаю и не понимаю прочитанного?!

Он ухватил за руку Вьета, подтащил его поближе и поставил прямо перед Хоа:

— Вот хоть его спроси! Кто рассказал ему про славную битву на реке Бать-данг?[25] Как Чан Хынг Дао приказал забить в речное дно огромные заостренные бревна, заманил флот китайского богдыхана на Бать-данг и так все рассчитал, что, когда наши ударили по врагу, начался отлив и корабли захватчиков оказались наколотыми на бревна, как жуки в коллекции? Вода в реке стала красной от вражеской крови! Одних кораблей мы взяли четыре сотни! Ты-то, поди, и не знаешь, когда была эта битва?

Хоа не успела и рта раскрыть, как он, ударив себя в грудь, провозгласил:

— Великий Чан Хынг Дао одержал эту победу в 1288 году, в восьмой день третьего месяца по лунному календарю!..

Он перевел дух и обратился к Вьету:

— Ну-ка, скажи ей, как я читал наизусть написанное Чан Хынг Дао «Воззвание к полководцам и военачальникам»! Особенно вот это место: «В часы трапезы забываю я о еде, ночью я не в силах уснуть; сердце мое исходит болью, словно рассеченное острием, и ручьем текут слезы: гневом и яростью обуреваем, что не могу растерзать плоть ненавистного супостата, разорвать его печень и испить его крови»… И дальше, где он укоряет всех, кто, вместо того чтобы обрушиться с мечом на захватчиков, «тешится охотой, игрою на деньги, петушиными боями…»

При упоминании о петухах, птицевод Вьет оживился и сказал:

— Точно!

— «…вином и песнями», — продолжал Нгок. — А когда я рассказал, что, прочитав это воззвание, многие военачальники вытатуировали у себя на руке слова «Смерть врагу!» и поднялись на защиту отечества, все, кто меня слушал, в один голос воскликнули: «Замечательно! Вот это да!..» И ты смеешь говорить, что я не понимаю прочитанного! А ты сама? Что ты знаешь о жизни и подвигах Ким Донга, Вы А Зиня или Ли Ты Чонга?[26]

Хоа взглянула ему в лицо, и он отвел взгляд от ее колющих глаз.

— Исторические романы я, может, и позабуду, — сказала Хоа. — Но книжки о Ким Донге, Вы А Зине и Ли Ты Чонге я помню от строчки, до строчки, лучше чем ты про своего Чан Хынг Дао.

И тут Нгоку, который чувствовал себя как мышь, забежавшая в буйволиный рог, несказанно повезло. На крыльце показалась девочка лет пятнадцати. Она выглядела очень нарядной в своей белой блузке и длинных черных брюках. Длинные волосы падали ей на плечи. Девочка поздоровалась и спросила:

— Что это у вас здесь такое веселье?

— A-а, Минь[27], — обрадовалась тетя Шам. — У нас идет дискуссия. Жаль, что опоздала, могла бы тоже принять участие.

У Минь с лица не сходила улыбка, она была очень добрая и никогда не сердилась… Ей очень подходило ее имя. В отряде все поручения она выполняла исправно, и пионеры очень уважали ее; да и взрослые прекрасно к ней относились.

Минь удивленно взглянула на Хоа, а Хоа — на Минь. Потом Минь сказала:

— Ты ведь Хоа, правда?

Хоа широко раскрыла глаза и, улыбнувшись, спросила:

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Мне дядя Ван много рассказывал про тебя. А на прошлой неделе он сказал, что ты скоро приедешь сюда на каникулы. Мы с ребятами давно ждем тебя.

Девочки взялись за руки, и сразу стало ясно, что их теперь и водой не разольешь. Известно давно: девчонке с девчонкой подружиться легче легкого. А жаркая дискуссия на этом и кончилась. Подружки, держась за руки, отправились на улицу поболтать. Следом за ними пошла и Няй.

Нгок, расписавшись в формуляре, подхватил свою кипу книг и вместе с Вьетом ушел домой. Вьет взял всего одну книжку и тотчас спрятал ее в карман, так что никто не успел заметить, о чем она; но скорее всего это было что-нибудь об естественных науках.