— Я те не советую пробовать их обмануть. Тута не пройтить. Надобно искать другой путь.
— Это почему? — возмутился Захар.
Боец посмотрел на него свысока:
— Чё те скажу, — он покосился на князя, — повоюй с моё, поймёшь. Одно знай, — он помахал перед носом Захара толстым пальцем, — у их лошадь чужого чуить, не хужить пса.
Он вновь прошёлся по усам и неторопливо присел. Князь задумался. А ведь верно говорит старый боец. Тут надо думать. И вдруг его осенило:
— Есть выход, есть. Седлаем коней и к Волге!
Больше он им ничего не сказал.
Солнце склонялось к закату. Западный берег уже почернел, а восточный наслаждался последними мгновениями осенявших его золотыми лучами. Татарская стража, следившая за рекой, разослала на траве шкуру и разложила съестные припасы, которыми их снабдили заботливые жёны.
— Эхма! — вырвалось у одного, сломавшего облепленную жирным мясом баранью кость. — Щас бы хорзы глоточек.
— Или арзы, — поддержал его другой страж.
И тут же воскликнул:
— Гляньте, никак рыбаки. У них найдётся.
Первый посмотрел на реку. Действительно, два рыбака направляли хилое судёнышко к берегу.
— Сотский сказал никого не пущать, — произнёс тот, кто первым их увидел.
— Ты слухал, да плохо. Он сказал, если будут приставать большие лодии.
— А-а! — протянул тот и поднялся. — Пойду узнаю, може што есть! — и подмигнул.
Ему повезло. У рыбаков осталось немного арзы в бурдюке.
— Вот всё, что есть, — сказал тот, кто был постарше.
Монгол развязал горло и понюхал. Ой! Как пахло! И он скорее побежав к своим друзьям. А рыбаки спокойно вытащили лодку на берег. Взвалив на плечи сети и улов, стали подниматься по берегу. Проходя мимо стражников, старший, остановившись, спросил:
— Може, рыбки хотите?
— Сам жри... — грубо ответил один из них.
Рыбак усмехнулся, подбросил мешок и неторопливо пошёл к городу. За ним потянулся и его напарник.
Вскоре они наткнулись на лачугу, в которой добрая собака ночевать не будет. В ней жила старуха, русская. Она с радостью пустила к себе постояльцев, втайне надеясь на подношение. И не ошиблась, те накормили её жирной, наваристой ухой, приподнеся стаканчик доброй русской медовушки. Язык у ней развязался. И старуха попробовала было начать рассказ, как она сюда попала. Но, увидев, что пришельцы, не доев уху, уснули мёртвым сном, поняла всё и махнула сухой рукой:
— А!
Утром солнце едва позолотило крутые берега, как пришельцы были на ногах и, взвалив на плечи улов, отправились с ним на рынок. Один из них, вероятно, хорошо знал город, потому что вёл второго уверенно, ни у кого не спрашивая, так ли он идёт к... рынку. Вскоре они оказались вблизи ханского шатра. Охрана вокруг него была такой, что пройти, как бывало раньше, невозможно.
— Что же делать? — досадливо произнёс тот, кто был постарше.
— Пошли на рынок, князь, — проговорил второй, — там видно будет. Может, встретим знакомого.
— Ты, Захар, прав! — подбросив на спине улов, который незаметно сполз вниз, согласился князь Пожарский.
Они направились прочь от шатра.
Захар оказался прав и в другом. Правда, это случилось на второй день, когда им пришлось продавать посоленную рыбу. Мимо прошёл один из слуг самого хана. Пожарский узнал его по шраму под правым глазом. Хоть он и не знал, как его звать. Догнав, остановил. Татарин, увидев перед собой русского в оборванной одежде, схватился за рукоять сабли.
Русский неожиданно заговорил на татарском.
— Не бойся, — сказал он, — я тебе ничего плохого не сделаю. Я князь Пожарский, был несколько раз у великого хана. Ты меня помнишь?
Тот начал вглядываться. Но, похоже, из его памяти он выпал. Князь понял это и решил ему помочь.
— Вспомни, как ты принёс виноград, а хан запустил его тебе в лицо. Ему попалась гнилая ягода.
Этот момент татарин помнил. Он ещё раз взглянул на Пожарского, и его лицо расплылось в широкой улыбке.
— Помню! — воскликнул тот. — Но что с тобой случилось? — спросил татарин, разглядывая его лохмотья.
— Да... не обращай внимания! Обоз отстал, а мне пришлось всё отдать, чтобы переплыть Итиль.
— А-а! — понимающе закивал тот. — Чё надо? — спросил татарин.
