— Вот что, Кочева: пусть князь едет на берег Клязьмы. Там, где впадает Нерехта, я даю ему землю. Пусть он там строит свои Пожары. А Семёну скажи, чтобы зашёл ко мне. Засиделся княжич, — в раздумье произнёс Калита, — пусть-ка проветрится до Орды. Он ещё с ханом не встречался. У меня в Орде, ты знаешь, весьма тёплые отношения с ханом. Хочу, чтобы княжич сохранил их.
Семён шёл к отцу в несколько расстроенных чувствах. Как-то многозначительно посмотрел на него боярин, передав просьбу отца. «Что могло случиться?» — думал он всю дорогу от своих хором до отцовских.
— Слушаю, великий князь! — сын вошёл без стука.
Отец заворочался в постели и приподнялся на подушке.
— Садись! — показал он рукой на ослон, стоявший у одра.
Тот послушно сел. Отец посмотрел на его удлинённое, как у матери, лицо, на его по-девичьи, дугой, взметнувшиеся брови, чисто выбритые щёки, аккуратную бородку, усы. «А что, хорош», — про себя подумал Калита.
— Я тебя вот зачем позвал, князь...
Он так и назвал его: князь. Сделав ударение на этом слове. Вначале сын не понял отца, но по мере того, как он начал говорить, всё прояснилось.
— ...князь — это правитель. А правитель всегда должен руководствоваться не чувствами, а головой. Так жизнь устроена, что ты придёшь на моё место. Ты думаешь, у тебя будет мало явных врагов? Думаешь, не захочет стать великим Константин? Хотя мы живём с ним в дружбе, и он мне обязан своим княжением. Или же другой Константин — Суздальский? Так зачем тебе множить ещё внутренних врагов. Ты пошто обидел князя Пожарского? — отец посмотрел на сына суровым взглядом. — Я тебе расскажу о нём, о его нелёгкой судьбе. Только дай слово: всё, что узнаешь, умрёт в тебе.
Сын кивнул головой. Отец ещё раз испытующе посмотрел на Семёна. На какое-то время задумался. Наверное, на память пришло то событие, которое было связано с женитьбой Семёна на княжне Августе Гедиминовне, дочери самого великого Гедимина. Сын вначале упрямился. А для чего это было сделано? Да, для Московии. Такова судьба каждого князя, который хочет, чтобы на его земле было спокойно, а его страна могущественна. Надо жить в дружбе с сильными, но для этого надо быть самому сильным. Кстати, сноха оказалась весьма приятной женщиной. И, похоже, Семёну она нравилась. Но вот этот его поступок? Баловство? Избыток мужской силы? И Калита перешёл к истории обиженного сыном князя.
— ... Так вот, ты теперь знаешь, кто такой Пожарский. И не след тебе его обижать Я дал ему земли. Пусть едет, обустраивается. Ну, сын, — теперь отец назвал его сыном, как бы говоря, что он самый дорогой ему человек, — тебе надлежит поехать в Орду. Жаль, не стало Чанибека, — при этих словах Калита посмотрел на сына, — Чанибека убил его сын, Бердибек.
Но Семён выдержал отцовский взгляд. Это успокоило отца. Он понял, что его сын не способен к такой подлости. Потом продолжил:
— Ты Бердибека знаешь, но учти, тогда он был царевич, теперь хан. Это большая разница. Отдай ему соответствующие почести.
Сын понимающе кивнул.
— А теперь прощевай. Бог даст, свидимся. А если уж нет... то прости, что не так.
Они обнялись.
Под вечер, когда Пожарские садились вечерить, в ворота кто-то постучал.
— Поди узнай! — приказал князь служке.
Тот вернулся запыхавшийся и с порога почти крикнул:
— Княжич Семён.
— Княжич Семён? — переспросил глава семейства, переглядываясь с Дарьей.
Той стало даже не по себе.
— Так проси его, чего стоишь! — внезапно рявкнул князь.
Княжич вошёл лёгкой, гибкой походкой. Был худощав, строен. Князь поднялся навстречу.
— Прошу к столу, княжич. Мы тут как раз вечерим, — добавил он.
— С радостью принимаю, — приложив руку к груди и склонив голову, произнёс он.
— Эй! — повернувшись к двери, крикнул Андрей.
Тотчас на пороге показался служка:
— Кравчиго ко мне. Да бегом!
Кравчий, с лысым черепом и глазами навыкат, появился так быстро, словно ожидал за дверью.
— Слушаю, князь!
— Угости гостя на славу!
Гость с налитым кубком заморского вина поднялся:
— Дозволь, князь, — проговорив, он посмотрел на Андрея.
Князь кивнул.
