Весть о том, что в Новгород направляются шведские послы с каким-то королевским письмом, прилетела от берегов Балтики, точно на крыльях. Узнав об этом, новый посадник Фёдор Данилович не находил себе места. Он тотчас собрал у себя больших бояр. Оказался среди них и Осип Захарович. Куда деться от родственника? Посадник не успел разинуть рта, как Осип, оглядев присутствующих, поднялся и недовольным тоном сказал:
— У нас появился новый крепкий боярин Гланда....
— Ето хто? Прусс, что ли? — ехидно заметил Лука Варфоломеич, сидевший рядом с Осипом.
С высоты своего роста Осип посмотрел на него и презрительно произнёс:
— Ну и что, что прусс? Да он лучше всяких Дворянинцевых.
Лука приподнялся. Спор мог разгореться, но их осадил Фёдор:
— Бояре! Мы собрались не затем, чтоб здеся спорить. К нам едут шведские послы с королевским письмом.
Его слова были громом средь ясного дня.
— Шведы? С письмом? Каким? — посыпались вопросы.
Кто на них мог ответить? Никто. Поэтому, почесав языки, разошлись. Правда, перед этим посадник сказал одному из служек:
— Боярин Осип правильно заметил — будут сборы, проси и Камбилу.
А вскоре загудел Новгород. Весть эта бежала от хором к хоромам, от избы к избе. И на какое-то время город погрузился в ожидание. Пока те добирались, посадник ещё не раз звал бояр на совет: как гос встретить? Как самых почётных гостей? Или...
Вопрос Камбилы: «А что в этом письме?» поставил всех в тупик. Все чесали затылки: «А вдруг в нём какая-нибудь гадость?». И наконец решили: никаких пышных встреч. Чтоб те не обольщались.
А Камбила стал завоёвывать себе авторитет. Когда все поднялись, он вдруг заявил:
— А пошто владыку не зовём?
Посадник даже растерялся:
— А и в правду, почему?
Бояре начали переглядываться друг с другом.
Читать королевское письмо, помимо владыки Василия, посадника Фёдора Даниловича, воеводы Авраама, собрались: бояре Осип Захарович, Лука Варфоломеич, Иван Обакумович, Тимофей Андрианович, Гланда Камбила, Егор. Купцы: Павша Фоминич, Кюр Созонов, Григорий Ляна. Как было Фёдору их не пригласить. Павша не пожалел денег Ивану Крутиле, этому знаменитому новгородскому смутьяну и крикуну. Кюр да Ляпа дают деньги на ремонт моста. Когда вошли Гланда и Егор, бояре переглянулись меж собой и посмотрели на посадника. Но вопрос их снялся сам собой, ибо Осип посадил их около себя.
Письмо начал читать Фёдор. Но на первом же слове споткнулся так, что и владыка, и бояре потребовали, чтобы его прочитал молодой из житных стряпчий[50] Пахом. Многие знали, что он был лихим чтецом. Оттирая рукавом лоб, Фёдор подал бумагу Пахому. Стряпчий спокойно взял письмо. Рукой отбросил с высокого лба волосы и начал читать. Произношение у него было внятным, разборчивым. Когда кончил читать, все зашумели. Поднялся Осип. Одёрнул кафтан. Кашлянул в кулак. Все с натянутым интересом взирали на него. Особенно владыка. Он даже весь подался вперёд. Видно, встревожился святой отец. «А вдруг боярин примет в этой писульке всё за чистую монету? Кого же будем посылать? А что на это скажет митрополит?». Боярин крякнул:
— Ишь, чего вражина захотела!
Не успел боярин произнести это слово, как Василий весь расслабился: «Слава те! не туды, куды ентот король хотит повернуть». А Осип продолжает:
— Сщитай, с Владимира Ясно Солнышко Русь избрала своим Богом Христа и нам другого не надоть. Как наши предки молились, так и мы будем.
Василий про себя улыбается: «Они-то католики, то есть неверные, еретики. А мы от слова права — уверены в истине. Эту-то Христову истину мы и славим. Ладно, потом я ему всё это скажу. Главное, он своей вере изменить не желает». Среди присутствующих никто даже намёком не поддержал шведского короля.
Владыка поднялся, придерживая нагрудный крест:
— Люди добрые! Христиане верные! — начал он басистым голосом. — Дозвольте мне слово молвить.
— Говори, владыка! — был единодушный голос.
— Мне ясно ваше мненье. Позвольте мне, с моей братией, обдумать ответ етому неверному псу.
Все согласились с облегчением, ибо каждый прикидывал, как ответить, но ничего путного не придумали.
