Он устал. Ужасно устал. Путешествие получилось таким долгим. Грозовая ночь, утомительный подъем по дорожке, целый день поездов, автобусов и опозданий, но самое главное, что путешествие привело его к ней. Он так много преодолел; он так много читал, преподавал, мечтал, желал и надеялся. Вполне естественно, что ему нужно отдохнуть, он только на минутку закроет глаза и расслабится; совсем ненадолго, чтобы быть готовым, когда они вновь встретятся…
Том закрыл глаза, и перед ними вспыхнули мириады крошечных звездочек, они мерцали, кружились, и ему хотелось одного: смотреть на них. Ему казалось, что самое желанное на свете — лежать и смотреть на эти звезды. Так он и сделал; наблюдал, как они кружат и осыпаются, и гадал, сможет ли когда-нибудь добраться до них, протянуть палец и поймать звезду; вдруг он заметил, что среди них что-то прячется. Лицо, лицо Юнипер. Его сердце расправило крылья. Выходит, его путь завершен. Она совсем рядом, наклоняется, кладет ладонь ему на плечо, тихонько шепчет что-то на ухо. Слова, которые описывали все это так замечательно, что когда он попытался их ухватить, повторить, они пролились водой между пальцев, и звезды сияли у нее в глазах, и звезды сияли у нее на губах, и маленькие искрящиеся огоньки сверкали у нее в волосах; и он больше не мог ее слышать, хотя ее губы шевелились, и звезды подмигивали, потому что она таяла, растворялась во мраке; и он тоже таял.
— Джун… — пробормотал он, когда задрожали последние крошечные огоньки и погасли один за другим, когда густой ил забил его горло, нос и рот, когда дождь стучал по его голове, когда легкие разрывались от нехватки воздуха; он улыбнулся, когда ее нежное дыхание коснулось его шеи…
Юнипер внезапно очнулась с пульсирующей головой и землистым привкусом во рту после неестественного сна. В глаза словно насыпали песка. Где она? Вокруг темно, как ночью, но откуда-то сочится слабый свет. Она моргнула и увидела высоко над головой потолок. Его отметины и балки казались знакомыми и в то же время как будто неправильными. Что-то было не так. Что случилось?
Определенно что-то случилось; она чувствовала это. Но что?
Я не помню.
Она повернула голову… медленно… чтобы перекатился ворох незакрепленных безымянных предметов. Изучила пространство в поисках улик; ничего не заметила, кроме пустой простыни, заставленной полки и тонкой полоски света, которая тянулась из-за приоткрытой двери.
Юнипер узнала место. Это чердак в Майлдерхерсте. Она лежала в собственной постели, в которой не лежала очень давно. Она жила на другом чердаке, залитом солнцем, совсем не таком, как этот.
Я не помню.
Рядом никого нет. Мысль пришла с такой ясностью, словно она прочла ее черным по белому; пустота была болью, ноющей раной. Она думала, что рядом кто-то будет. Мужчина. Она думала, что рядом будет мужчина.
Затем последовала странная волна дурных предчувствий; провал в памяти — привычное дело, но было что-то еще. Юнипер заблудилась в темном шкафу своего сознания; хотя вокруг было темно, ее переполняла уверенность, невыносимый страх, что вместе с ней в шкафу заперто нечто ужасное.
Я не помню.
Закрыв глаза, она напряженно прислушалась в поисках каких-либо подсказок. Лондонская суета осталась далеко позади: автобусы, люди на улице, бормотание, доносящееся из соседних квартир; но вены дома стонали, камни вздыхали, и был еще один постоянный звук. Дождь… легкий стук дождя по крыше.
Она распахнула глаза. Она помнила дождь.
Помнила, как остановился автобус.
Помнила кровь.
Не обращая внимания на боль в голове, Юнипер резко села, сосредоточившись на этом факте, легком проблеске света, воспоминания. Она помнила кровь.
Но чью кровь?
Страх пошевелился, расправил крылья.
Ей нужен воздух. Чердак внезапно показался затхлым, теплым, сырым и вязким.
Она опустила ноги на деревянный пол. Вещи, ее вещи валялись повсюду, но она не ощущала связи с ними. Кто-то попытался расчистить пространство, проход через хаос.
Она встала. Она помнила кровь.
Почему она посмотрела на свои руки? Так или иначе, она отшатнулась. На них что-то было. Она быстро провела руками по рубашке, и жест породил под кожей рябь узнавания. Она поднесла ладони к лицу, и отметины испарились. Тени. Это были всего лишь тени.
