Худой, сгорбленный пожилой человек смотрел на него внимательно и очень сосредоточенно.
– Ваше поведение, месье, меня удивляет и удручает. Правда, я искренне надеюсь, что вы не пришли сюда издеваться или зубоскалить. Но моя племянница Анна, с которой вы изволили познакомиться, давно умерла. Ваш приход вызвал ужасные воспоминания, поймите.
Посетитель побледнел. Он попросил повторить, опять ничего толком не понял и так и остался стоять, не способный ничего ответить. Потом с трудом повернулся, чтобы уйти, чтобы не продолжать тягостного недоразумения, чтобы поскорее избавиться от запущенного сада, от опустелого дома, от престарелого вестника смерти.
Старик сжалился над ним и пригласил на минутку войти в неуютную гостиную, где пахло пылью и где благодаря плотной желтой обивке мебели мерцал золотистый полумрак. Он указал кресло визитеру и сам уселся на маленький низкий стульчик, где его изможденное тело казалось совсем скрюченным.
Молодой человек заговорил спокойно и серьезно:
– Меня зовут Ирвин Ольмен, я работаю в институте экономики и социальных наук. Встретил вашу племянницу на балу юридического факультета ровно месяц назад, день в день.
Последовало подробное описание девушки. Посетитель старался как можно точнее выразить свое впечатление от продолговатых голубых глаз, волнистых черных волос, изящного белого платья… Старик слушал все более внимательно. Он хмурился, нервничал и, видимо, никак не мог разгадать собеседника.
– Вы встретили мою племянницу впервые?
После утвердительного ответа он прибавил:
– Я вам сейчас покажу несколько семейных фотографий. Там есть два снимка несчастной Анны. Если вы их идентифицируете, я вам поверю. Сейчас.
Во время короткого отсутствия хозяина дома Ирвин Ольмен рассмотрел гостиную, пытаясь представить свою исчезнувшую подругу среди этой обстановки. Мебель и безделушки, насколько он мог судить, отличались высоким качеством и могли бы составить счастье одного антиквара из числа его друзей. Но все это плохо гармонировало с веселыми и свободными манерами девушки.
– Вот, – сказал старый Сигурд, возвращаясь с большим желтым конвертом, который он положил на маленький столик. – Прошу вас.
Он подошел к окну и раздвинул занавески. Этот жест – резкий и вместе с тем неуверенный – напомнил Ирвину Ольмену позу одного странного персонажа картины Балтуса, название которой он забыл. Сходство с этой зловещей бредовой картиной настолько поразило его, что он вздрогнул.
– Итак? – старый Сигурд нагнулся к нему, неуверенно улыбаясь.
Ирвин Ольмен просмотрел фотографии и не без некоторого колебания отложил две. На одной из них безусловно Анна: ее серьезное, чуть ироническое лицо, смеющиеся глаза, нежные припухлые губы. Другой снимок изображал девочку-подростка, курьезно напоминающую Анну Франк – маленькую еврейку из Амстердама.
– Это случайное совпадение, – проворчал старик скептически. – Вообще это невозможно, исключено.
Однако его твердость была, видимо, поколеблена.
– Но вы мне обещали поверить, если я идентифицирую фотографию. У меня есть еще одно свидетельство, о котором вы не можете подозревать.
– Господи, но что толку! К чему все это может привести?
Ирвин подумал о маленьком кусочке картона. Анна своей рукой написала имя и адрес. Благодаря ему он сейчас здесь. Он достал его из бумажника и протянул недоверчивому дяде.
Узнав почерк, тот сильно побледнел. Против очевидного не поспоришь. Он протер глаза, почесал лоб, его лицо страдальчески напряглось.
– Невероятно, необъяснимо! Сказать, что я потрясен, – значит ничего не сказать! Я бы предпочел вас никогда не встречать. По вашей милости, я почти готов заявить «по вашей вине», я принужден сомневаться в самой очевидной реальности и строить гипотезы одна глупей другой. Сколько времени я привыкал к моей печали, моему одиночеству, и вот вы явились и опрокинули даже понятие о здравом смысле. Я теперь готов вопреки всякой логике поверить неизвестно во что, поверить в чудо…
После долгого разговора Ирвину Ольмену удалось убедить старого Сигурда обратиться к властям.
Разрешение на эксгумацию было получено не без труда – под предлогом анонимного письма, где намекалось на неестественную смерть Анны Сигурд.
