Увидев Вику первым, Артур встал, стряхивая с себя руки женщины. Та поглядела на Вику, вспыхнула, выпрямилась, поправила прическу.
— Познакомьтесь, — глупо сказал Артур. — Это Вика, а это Ира.
Женщины обменялись взглядами.
— У меня дело к тебе, Артур, — сказала Вика, — но вижу, ты занят. Утром позвоню.
— Зачем же! — крикнул Артур. — Я сейчас… Я сварю кофе.
Он вышел, как убежал.
— Я бы на вашем месте оставила его в покое, — молвила Ира. — Артур невезучий. С ним одни неприятности.
— Думаю, вам виднее. Я познакомилась с ним всего-навсего прошлой ночью на Большом Каменном мосту, — сказала Вика и повторила: — Всего-навсего.
Достав из сумочки сигареты, она закурила.
Ира молчала. Глаза ее сузились, рот сжался в прямую линию. Вика прошлась перед ней взад-вперед, вильнув бедрами, как манекенщица. Пусть эта баба рассмотрит ее получше.
— Подружились? — спросил Артур, войдя в комнату, и встал у порога, как посторонний.
Ира сидела все так же на подлокотнике кресла. Вика смотрела на облупившуюся краску на ногтях ее маленьких ножек и думала о том, что здесь делать ей нечего: чужие люди, чужая жизнь… У этой бабы под халатом есть все, что требуется Артуру. Если, конечно, он еще в силах. Вот она скинет халат…
— Привет вам, птицы! — сказала Вика и, отстранив Артура, вышла из комнаты.
Нужен ей этот самодовольный философ, как рыбке зонтик… Она медленно-медленно спустилась по лестнице. Слышала, как наверху грохнула дверь.
Артур нагнал Вику на улице и поплелся, что-то лепеча. Она не слушала, занятая своими мыслями.
— Это моя приятельница! — взывал он. — Между нами ничего нет.
Со своими кудрями, свисающими, как у эстрадного певца, чуть не до плеч, Артур походил сейчас на библейского молодого пророка. Если б не джинсы и модные кроссовки, если б надеть на него рваную хламиду и лентой схватить через лоб шевелюру, да еще бы он был босой и пыль пустыни на пятках — можно его и в оперу. На роль нищего дервиша, что ли… Вот что лезло Вике в голову, пока Артур шел рядом, жестикулируя и приспосабливаясь к ее шагу. Он нервно смеялся, трогал ее руку. Она уходила, вяло соображая, как бы избавиться от этого зануды.
— Я работал, как негр на хлопковой плантации, — говорил между тем Артур, продолжая что-то свое, — но встретил женщину, и все кончилось. «Наконец-то», — подумал я, но она заявила, что я чужой для нее…
Он почти декламировал.
Закапал тяжелый дождь. Он испятнал асфальт, капли взрывались в пыли. Вика вспомнила теплые руки отца, дурную злость покойной матери, затем Горбуна, свою ресторанную эпопею, музыканта, которого подразнила однажды, подсев на бульваре. И барда-диссидента, выручившего ее из милиции. Кажется, бард уже в Париже поет. Или в Лондоне?.. Все равно. А она здесь учит любви недоумков. Тоже культурная миссия. Спасает терпящих бедствие от их комплексов.
Дождь усилился. Вика вышла к исходной точке последнего дивертисмента, на мост. Артур шел и шел, говоря, говоря и пытаясь заглянуть ей в глаза. «Он, видимо, графоман, — решила вдруг Вика и пожалела его за его графоманство. — Но между тем та самая Ира — штучная баба, и все при ней», — подумала Вика, призвав себя к объективности. Так что бегущий за ней чудак не должен бы обижаться на жизнь. Одна его ждет, уже голая под халатом, а он семенит под дождем за другой, сам не зная зачем…
Мост накрыло настоящим дождем. Вика ускорила шаг, побежала. Артур бежал рядом. Умолк. За спуском с моста на набережной остановилась обогнавшая их белая «Волга».
— Не довезешь ли к дому? — крикнула Вика.
Не хватало ей еще превратиться в мокрое пугало.
Дверца машины открылась, будто сработал телекинез. Оттуда вылез Раджо в замшевой куртке, теплой не по погоде, в сверкающих металлическими набойками остроносых черных туфлях. Он сделал шаг навстречу.
— Куда пропал, морэ? — крикнула Вика. — Где тебя носит? — Повернувшись к затормозившему Артуру, она безжалостно пояснила: — Это любовник мой, Раджо-вор. Познакомься. И можешь идти к своей Ирочке. Читай ей стихи.
Раджо молчал, глядя на обоих.
— Тебя долго не было, Раджо, — сказала Вика. — Я мало-мало не закрутила новую любовь.
