Девочки обиделись на Гапсаттара. Они-то вон какой крюк сделали, чтобы пригласить его с собой к Лиде, а ему по дороге, мог бы и предупредить, что уходит.
— Ну и пусть, — сказала Закира, — мы и без него сходим.
…Лида очень обрадовалась, когда увидела подружек. Она стала чистенькой, похорошела. В светлые, как лен, волосы ее была вплетена красная ленточка, которая очень шла ей.
Раскинув руки, она обняла сразу и Газизу и Закиру, прижалась к ним и все втроем они закружились по комнате, а потом повалились на Лидину кровать, покрытую серым одеялом, и долго смеялись.
Потом Лида познакомила девочек со своими новыми подружками, и Закира где-то в душе затаила обиду на Лиду за то, что эти новые подружки стали ей ближе, чем старые. Да и сама Лида стала совсем другая. Прежде застенчивая была, лишнее слово боялась сказать, а теперь стала такая бойкая, что Закира и та позавидовала ей.
А потом был праздничный концерт в детском доме. Ребята читали стихи, танцевали, пели. Лида тоже спела, да так здорово, что весь зал долго хлопал маленькой артистке.
Уже стало темнеть, когда Газиза и Закира пошли домой.
По дороге только и разговоров было у девочек, как хорошо в детском доме: и чисто, и сытно, и весело…
— А все-таки дома лучше, — сказала Закира, когда они уже вошли во двор.
— Конечно, лучше, — согласилась Газиза и полезла на сеновал.
Праздник праздником, а козу накормить все равно нужно.
После митинга на площади баев Юнусовых, где Гапсаттар раздавал листовки, он встречался с Матали только два раза.
Один раз Матали зашел к своему другу в тот самый день, когда после ледохода на Волге похолодало и пошел дождь. На Матали тогда не было ни гимнастерки, ни ремня, ни фуражки. Он по-прежнему ходил в своих тесных ботинках, в стареньком бешмете и в штанах кое-как зашитых еще теткой Сабирой. В комнату он вошел тихим и грустным, будто и не Матали это был, а какой-то другой тихонький мальчик.
— Что с тобой, Матали? — встревожился Гапсаттар.
— Убежал я, — сказал Матали.
— Откуда?
— Из детского дома. Папа отдал меня туда, а я убежал.
— И правильно, — сказал Гапсаттар. — А теперь куда? Опять к тете Сабире?
— Ни за что. Умру, а к ней не пойду, — крикнул Матали, — никогда! И в детский дом не пойду.
— Ну, а куда же тогда?
— Не знаю…
— Слушай, Матали, — сказал Гапсаттар, — а ты оставайся у нас. Комната у нас теперь большая. Разместиться есть где. — И, не дожидаясь ответа друга, Гапсаттар крикнул: — Мам!
А мама уже поняла, что скажет сын. Поняла и подумала: «Ох эта война! Сколько сирот ты оставила на земле. Недаром в старину-то говорили: «Без отца сирота — полсироты, без матери — круглый сирота». Верно говорили. Мать детей соберет под крыло… Вот у мальчишки и отец живой, да человек он казенный. Что он может сделать?»
Мать Гапсаттара подошла к Матали, стоявшему у двери, взяла из его рук шапку, повесила на гвоздь.
— Давай, сынок, раздевайся, — сказала она ласково, — будешь у нас жить. Поживешь пока, а там придумаем что-нибудь. Вот Исхак придет, с ним вместе подумаем…
Но Исхака дождаться Матали не пришлось. На третий день Саляхетдин сам пришел за сыном.
— Ну что же с тобой делать? — сказал он, когда они пришли в казарму. — Со мной тебе тут жить нельзя. К тетке ты не хочешь. Из детского дома убежал. Что же, теперь бродягой станешь, по дорогам шататься пойдешь, неучем вырастешь?
Матали молча слушал эти слова и тихонько всхлипывал, готовый расплакаться. И Саляхетдин не выдержал. Он обнял сына, прижал его к широкой груди и, сам чуть не плача, сказал грустно:
— Дурачок ты мой родной, ну что же нам делать-то?
И тут к ним подсел кашевар Галиулла. Свернув самокрутку, он сунул ее, в рот и протянул кисет Саляхетдину.
— Ну-ка, Салях, закури, — сказал он, — а голову нечего вешать. Неужто мы целой ротой твоего мальчишку не прокормим? Теперь не старые времена. Командиры у нас такие же, как и мы. Попросим, поймут, оставят сынка твоего. И нам всем веселее будет. Мы-то, думаешь, о своих ребятах не соскучились?
Так и случилось, что Матали остался в казарме с отцом. Но зато с того же дня кончилась и его вольная жизнь. На другой день его отвели в школу. Когда он вернулся оттуда, его придирчиво спросили об уроках. А когда он выучил уроки, отправили на кухню помогать кашевару.