– Что случилось, мама? – спросил он.
– Там было душно, и тебе стало дурно.
– Я ничего не помню.
– Да нечего там помнить, – попыталась отвлечь его она.
Потом Хуго будет много думать об этой темной ночи, стараясь связать воедино все детали, снова и снова удивляясь тому, как мама сумела вытащить его из канализации и вернуть к жизни.
А пока что было опасно задерживаться в чистом поле. Пригибаясь, они пошли к ближайшей рощице. Каждые несколько минут опускались на колени и прислушивались.
– Марьяна работает по ночам, и тебе придется оставаться одному, – сообщила мама еще одну подробность.
– Я буду читать и решать задачи по арифметике.
– Надеюсь, у Марьяны в комнатке есть лампа, – сказала мама дрожащим голосом.
– Когда ты придешь повидать меня?
– Это от меня не зависит, – ответила она без особенного выражения.
Потом они устроили перерыв и сидели молча, и Хуго казалось, что уже прошло много часов с тех пор, как они вышли из подвала, прошли по канализации и выбрались оттуда.
– Папа тоже придет навестить меня? – спросил он, не думая, что причиняет маме боль.
– Разгуливать по улицам очень опасно, разве не видишь сам?
– А после войны вы придете повидать меня?
– Мы тут же придем. Даже на минутку не задержимся, – ответила она, довольная, что на этот раз нашла верные слова.
После этого она рассказала ему, что не собирается возвращаться домой, а пойдет в соседнюю деревню. У нее там есть подруга, с которой она когда-то ходила в школу, и, может быть, эта подруга согласится спрятать ее, пока не закончатся трудные времена. А если эта подруга не согласится, она пойдет в деревню Хлинице, там живет женщина, которая работала служанкой в доме бабушки и дедушки, пожилая женщина с хорошим характером.
– Почему ты не останешься со мной?
– Там для меня нет места.
Потом она стала говорить так быстро, как будто читала вслух или декламировала. Он не понял ничего из того, о чем она говорила, только почувствовал, что она хочет открыть ему нечто, что трудно объяснить. Голос был ее, но не обычный ее голос.
– Мама!
– Что?
– А ты придешь навестить меня? – слова сами вырвались у него изо рта.
– Конечно, приду. Разве ты сомневаешься?
Тишина смешалась с темнотой, и от мягкой почвы поднимался запах влажной травы, по которой они ступали.
– Осень, – произнесла мама, и ее голос стер воспоминание о душной канализации и страхах этой ночи.
Другие образы, тихие и чарующие, возникают из глубины забвенья.
Осенью они обычно вместе ездили на выходные в Карпаты полюбоваться природой. Осень покрывала землю бесчисленными оттенками, и они ступали медленно, чтобы не повредить большие листья, оторвавшиеся от деревьев и ярко расцветившие все вокруг. Отец Хуго нагибался, поднимал лист и говорил:
– Напрасная трата.
– Трата чего? – не заставлял себя ждать мамин вопрос.
– Этой красоты.
Говорились тогда и другие чудные вещи, но Хуго их не воспринимал, а может – не сохранил их в памяти. Его общение с родителями было в такие часы деликатным и приятным, и сказанное погружалось в него.
На секунду Хуго показалось, что мама вот-вот скажет: «Уже поздно, пойдем домой. Мы ошиблись, но это можно исправить». Иногда маме требовалась эта фраза – одно из ее оптимистических выражений. Папа любил эту фразу и старался пользоваться ей на свой собственный лад.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, глядя на Хуго широко раскрытыми глазами.
– Отлично.
– Слава богу. Через полчаса мы уже будем у Марьяны.
Хуго, переполняемый воспоминаниями о Карпатах, попытался отложить расставание и сказал:
– Зачем торопиться?
– Марьяна ждет нас. Мне не хотелось бы ее задерживать. Уже поздно.
– Ну еще немножко.
– Нельзя, милый. Дорога оказалась долгой, вопреки тому, что я думала.
Хуго знакома эта фраза – вопреки тому, что я думала, – но в этот раз она прозвучала как бы вырванной из другого места и другого времени.
– Который час? – спросил Хуго.
– Половина третьего ночи.
Странно, промелькнула у него мысль, почему мама говорит – «ночи»? Ведь вокруг ни единого огонька, одна только ночь. Зачем же это «ночи», разве само собой не понятно?
– Уже очень поздно. Мне не хочется слишком уж беспокоить Марьяну. Но если мы постараемся, через полчаса будем там, – тихо сказала мама.
