Неужели проиграна жизнеценная ставка?
Нерасцветший порыв навсегда похоронен?
Повстречалися мы на эсеровской явке:
Я случайно замедлил, объезжая районы.
Я – партийный оратор. Вы – моя оппонентка.
Деловая дискуссия замерла увертюрно.
Мы, конечно, товарищи. Но бывали моменты…
Но бывали моменты ожиданий лазурных.
Вам казались героями все комитетчики;
За стальными партийцами Вы хотели угнаться…
Уставали над шрифтом полудетские плечики,
Вы кидали на улицы грозоклич прокламаций.
Невиданий три года. Судьбосмеха зломессы.
Вы – сестра милосердия в отвоеванном Львове;
Я – забытый премьер в нашумевшем процессе;
Я – пожизненный данник Сибири суровой.
Вы усердно хлопочете в санитарной каретке:
Перевяжете раны, приготовите корпию…
Наша юная песня не была трафареткой:
Лировальсы глушились лейтмотивами скорби.
В плоскопресном Иркутске я картавлю о Бисмарке,
У банкирской конторки заскучав оманжеченно;
Поредели в речах вихрекрылые искорки,
Я какой-то негибкий. Я совсем обесцвеченный.
Ах, как это негаданно! Вы – сестра милосердия!
Вы – бунтарским инстинктам распевавшая гимны.
Душу мне убаюкали, словно музыка Верди,
Ваши милые письма пугливой интимностью.
Вы уехали слушать смертозов пулеметов.
В утомленных траншеях Вы дрожите промозгло.
Кровоболь подбирается неспешащими взлетами,
Вырывая у раненых помертвевшие возгласы.
Я настроен печально. Я молюсь на иконы,
Потому что боюсь: как-то Вы на позициях?
