— Наверное, хорошо работать бок о бок с внучкой?
— Лора такая прелестная и милая! Трудно представить, что она все еще не замужем. Конечно, во всем виноват ее бывший жених.
Жених? И Лора как раз недавно упоминала, что зареклась встречаться с мужчинами. Теперь понятно, ее обманули, и, разочарованная молодым парнем, она пытается построить счастье со стариком. Но она ошибается, если думает, что этот номер у нее пройдет с Виктором.
— Так вы говорите, мужа у нее нет?
— Кельвин разбил ей сердце, но она обязательно оправится, когда в ее жизни появится мужчина, достойный ее.
— Мне кажется, я видел вашу внучку. Она очень симпатичная. — Он наконец заметил бейджик у нее на груди: Элла.
— Она очень похожа на свою мать и прабабушку. А вот я копия моего дедушки.
— Вы тоже очень красивы.
Она залилась краской смущения.
— Спасибо. Интересно, кому вы посылаете цветы? Быть может, маме?
Этот невинный вопрос был задан с задорным блеском в глазах.
Джон даже не улыбнулся.
— Нет. А что касается Лоры…
— Может быть, если я замолвлю за вас словечко, она сходит куда-нибудь с вами. Вы же не подросток, ведь правда?
— Вроде нет.
— Чудесно! Лора — прелестная девочка. Она бы вышла замуж за этого придурка Кельвина, если бы тот не бросил ее. Мне кажется, что женщина даже в наши свободные времена нуждается в мужчине. Что вы думаете по этому поводу?
— Не уверен.
Он дал не тот ответ, которого она ждала. Элла глубоко вздохнула:
— А вы из тех мужчин, которые считают, что женщина должна делать карьеру, а не сидеть с детьми и заботиться о хозяйстве?
Он попытался улыбнуться и пожал плечами.
— Я полагаю, это зависит от характера женщины и от ее желаний.
— Хм, — пробурчала она, возвращая ему кредитку.
Джон почувствовал, что его рейтинг резко пошел вниз, и поспешно добавил:
— Конечно, надеюсь, что, когда я женюсь, моя жена будет играть более традиционную роль. — Он чуть не подавился этими словами. Для Трины существовал единственный возможный путь ведения домашнего хозяйства — нанять служанку.
Элла опять тепло улыбнулась.
— У вас прелестная куртка. Кашемир? Могу поспорить, что вы покупали ее не здесь. Она недешева. В Ферн-Глене не продают таких вещей.
Это действительно была дорогая куртка. Он купил ее прошлой зимой, потому что Трине нравилось, когда он носил дорогую, хорошую одежду.
Они встретились, когда она принесла к нему в клинику свою старую кашляющую собаку. Оказалось, у пса аллергия на сигаретный дым. Парень Трины курил, и ей пришлось выбирать. Она выбрала собаку. Удостоверившись, что у Джона нет вредных привычек, которые могли бы навредить ее драгоценному псу, она ворвалась в его жизнь как торнадо.
И он не сопротивлялся. Трина была красавицей с уверенной походкой и очаровательным смехом. Она представила его всем своим друзьям, таскала на бесконечные голливудские вечеринки, контролировала его пациентов и их владельцев, особенно женщин. Он слышал, что его называли ветеринаром для звезд. Это было неплохо для бизнеса, хотя задевало самолюбие.
В остальном жизнь с Триной была превосходной, и он уже подумывал, не переехать ли девушке жить к нему, когда умер отец.
У вас, должно быть, высокооплачиваемая работа, если вы можете позволить себе такую элегантную одежду.
Та-ак, а почему это ее интересуют такие подробности? Он в качестве потенциального жениха для ее внучки?
Джон даже расстроился. Хоть бы он ошибался! В Лоре Гиффорд было что-то притягательное — он еще не встречал таких людей.
То, как она удивленно открывала глаза, прикусывала губу…
И ее взгляд… Необыкновенно привлекательная женщина, хотя совсем не такая, как Трина. Похожа на печального ребенка. Она явно не обращает особого внимания на одежду. Но в ней есть что-то пленительное.
На самом деле в саду ему приходилось все время напоминать себе, что она не интересует его как женщина. Пару раз, когда она смотрела на него, сердце у него билось быстрее. Неужели она права и он заигрывал с ней в офисе, даже не осознавая этого?
Надо сегодня же позвонить Трине и попросить ее приехать. Ей, конечно, не понравится это побережье и этот маленький городок, как, впрочем, и ему, но, если Джон для нее хоть что-то значит, она найдет время, чтобы скрасить его добровольное заточение.
