Лидия сочувственно округлила глаза и, потянувшись через стол, взяла Джулию за руку.
— Какая ужасная трагедия! Я, как никто другой, знаю, что потеря ребенка — самая страшная Божья кара.
— Да, — кивнула Джулия. — Ничего страшней не могу себе представить.
— Это верно. Сердце, — Лидия похлопала себя по груди, — становится пустым.
— И от этой боли нет спасения, — тихо проговорила Джулия.
— Я тоже должна оплакивать свою дочь, которой больше нет на этой земле. Я потеряла ее дважды, — вздохнула Лидия. — Но тебе еще тяжелей: в гибели твоего сына виноват твой муж.
— Я презираю его за то, что он сделал — не только с Габриэлем, но и со мной, — ответила Джулия, не в силах сдержать гневные нотки.
— Это естественное чувство. Но, в конце концов, ты должна его простить — ради себя, Джулия. Опыт подсказывает: нехорошо носить в себе столько злости. Она съедает изнутри, разрушает.
— Знаю, Лидия, но от нее не так просто избавиться.
— Ты права. Нас обеих обманули мужчины, которых мы любили и которым доверяли. Твой муж, судя по всему, слабый человек, но это недостаток многих мужчин, — заметила Лидия. — Сначала я думала, Гарри тоже слабый, но теперь сомневаюсь. Ему хватило силы остаться в Англии и выполнить свой долг.
— Не знаю, утешат ли вас мои слова, но, как сказала Элси, это решение сделало его несчастным. Вы были любовью всей его жизни.
— А он — моей, — откликнулась пожилая тайка. — Ты любила своего мужа?
— Очень. И верила, что он — любовь всей моей жизни. До тех пор, пока...
Лидия подалась вперед в своем кресле, чтобы не пропустить ни одного слова. Джулия почувствовала, как к ее щекам прилила краска. Она попыталась объяснить:
— Когда я считала себя вдовой, другой мужчина в Англии был очень добр ко мне. Он заботился обо мне, когда я была совсем одна. С его помощью я начала приходить в себя и верить, что у меня есть будущее. Вернее, у нас с ним.
— Понятно. — Лидия слушала очень внимательно. — А где он сейчас?
— В Норфолке. По иронии судьбы это новый лорд Кроуфорд, — призналась Джулия. — Он живет в Уортон-Парке.
Лидия несколько минут молча смотрела на внучку, размышляя над ее словами.
— Но это значит, что...
Джулия поняла, о чем она думает, и поспешила ее успокоить:
— Нет, мы с ним не близкие родственники. После того как ребенок Оливии умер, у Гарри больше не было детей. Мы с Китом... как мы думаем... четвероюродные брат с сестрой.
Лидия облегченно вздохнула.
— Рада слышать, Джулия. Я вижу по твоим глазам, этот мужчина тебе небезразличен. Ты его любишь?
— Мне казалось, мои чувства к нему вызваны тем, что он помог в трудную минуту. Но когда вернулся Ксавьер, и я опять стала его женой, у меня в мыслях был только Кит. И так продолжается до сих пор.
— Но почему же тогда, моя дорогая Джулия, ты к нему не вернешься?
— Потому что... о Боже! — Джулия откинула волосы с плеч. Ей вдруг сделалось невыносимо жарко. — Все это слишком сложно. Когда вернулся Ксавьер, я даже не позвонила Киту и не объяснила ситуацию. О том, что мой муж жив, он узнал из прессы. Нет, — она покачала головой, и ветерок слегка остудил ее разгоряченную шею, — я уверена: он не захочет, чтобы я к нему вернулась. Я сильно его обидела.
— Видишь, какая ирония судьбы? — медленно проговорила Лидия. — Ты влюблена в лорда Кроуфорда из Уортон-Парка, а сидишь здесь, со мной, в Бангкоке. Думаю, мы обе пролили в подушку немало слез по тем, кто сейчас далеко отсюда, в Англии. Возможно, — она покачала головой, — все дело в самом Уортон-Парке. Это проклятое место. Оно похоже на беспомощного ребенка, который нуждается в постоянном кормлении и уходе и не думает о тех, кто жертвует ради него жизнью.
Джулия улыбнулась фантазии Лидии.
— Вообще-то поместье придется продать. У Кита нет денег, чтобы выплатить ссуду, а на восстановление Уортон-Парка требуется несколько сот тысяч фунтов. Скоро у «беспомощного ребенка» появятся новые и, будем надеяться, более богатые «родители»
— Тяжело сознавать, что я потеряла любовь всей своей жизни из-за какого-то дома, — поморщилась Лидия, — но понимаю, дело не только в нем. Главное, это семейное наследие, и очень печально, что его больше не будет.
